Покоренная Хвороком - Каллия Силвер

Каллия Силвер

Покоренная Хвороком

Тропы

Украдена. Продана. Выбрана.

Межгалактический аукцион — и он покупает её без слова.

Молчаливый, маскированный, опасный инопланетянин.

“Он не говорит… но смотрит так, будто уже владеет тобой.”

Пленитель × пленница, но с заботой, а не жестокостью.

Вынужденная близость на корабле, от которой не сбежать.

Одержимость без слов. Желание без разрешения.

Он не снимает маску — но раскрывается перед ней.

Хищная нежность: жесткий с миром, мягкий с ней.

“Тебя украли — но я не отдам.”

Он опасный. Она упрямая. И искра между ними — смертельная.

Погоня. Охота. Опасность в космосе.

“Ты должна бояться меня… но почему ты смотришь так?”

Тёмный космо-романс: страх, притяжение и судьба.

Он разрушает миры — но держит её как самое хрупкое сокровище.

Она — его выбор. Его одержимость. Его неотпускаемая.

Глава 1

Шипение стейка и плач измученного малыша всё ещё звенели у неё в ушах.

Сильвия скинула туфли на краю песчаной полосы, и тёплый песок послушно протёк между пальцами, мягкий, как шёлк. Позднее летнее солнце застилало океан золотом, превращая волны в расплавленную медь. Пляж Кронулла расстилался перед ней — широкий и почти пустой.

Как она любила.

Ей повезло ускользнуть из «Арчи» до того, как начался хаос во время ужина. Дневная смена и так была безумной: одна из официанток снова позвонила и взяла больничный, а кухня отставала примерно на каждый второй заказ. Но ужинная ротация выглядела куда хуже, и впервые за долгое время она не была той, кто останется допоздна.

Маленькая милость, но всё же милость.

Её квартира была всего в паре кварталов отсюда — скромная двушка в одном из тех низких кирпичных домов семидесятых годов, с узкими балконами и перилами, проржавевшими от солёного морского воздуха. В квартире пахло старым ковром и морской пеной — и ей это нравилось. Ничего роскошного, но это было её.

Она намеренно осталась жить рядом с тем местом, где выросла. Ей здесь было спокойно. Да и дом престарелых, где теперь жили её родители, был неподалёку. Оба… старели куда быстрее, чем кто-либо из них был готов признать.

Энтони, старший брат, держал небольшую, но загруженную строительную фирму. Крис, средний, работал терапевтом на Норт-Шоре. Оба женаты. Оба с детьми. Оба добрые — и одинаково удушающе заботливые.

Она любила их.

Она просто нуждалась в пространстве.

Особенно после Марка.

Грудь болезненно сжалась при этой мысли. Вначале он казался таким милым — добрым, щедрым, тем мужчиной, что открывает двери и присылает цветы просто так. Но потом всё изменилось. Сначала едва заметно, затем резко. Ревность. Бесконечные сообщения. Правила — кого ей можно видеть, куда можно идти, что можно надевать. Последняя ссора закончилась криками. Предыдущая — слезами.

Теперь — только тишина.

Она нарочно оставила телефон в машине.

Никаких сообщений.

Никаких уведомлений.

Никаких срочных вопросов от младших сотрудников.

Никакого искушения проверить соцсети или ответить на звонки, которых она не хотела.

Только она и океан.

Сильвия выдохнула, подняла лицо к небу и вдохнула солёный воздух. Это был её путь к спасению, её ритуал снятия напряжения. От входных дверей самой шумной в Австралии сети стейк-хаусов до вот этого: открытое небо, бесконечное море и далёкий, ритмичный шорох волн.

Сегодня она ушла дальше обычного.

Мимо знакомых дюн.

Мимо последних бегунов.

Розовый закат темнел, уходя в густеющие сумеречные синие тона. С каждым шагом её плечи расслаблялись, и океанский бриз уносил напряжение, которое сжимало шею с полудня.

Пляж становился тише.

Безлюднее.

Прекрасным — но в одиночном, почти печальном смысле.

И именно тогда она увидела это.

Фигуру в воде.

Сначала ей показалось, что это коряга. Большой тёмный обрубок, лениво покачивающийся у берега. Но он не покачивался. Он поднимался.

Сильвия остановилась, нахмурилась. Сердце забилось быстрее. У объекта был блеск — металлический отлив, который ловил умирающий свет. Куполообразная форма — гладкая, симметричная. Никакого всплеска. Никакого звука. Никакого следа в воде.

Он просто… возникал из океана так, будто это было его естественное состояние.

Она шагнула назад.

Это было не похоже ни на что, что она видела раньше. Ни лодка. Ни буй. И уж точно не военная субмарина — разве что теперь их делали в форме инопланетных грибов.

До её ушей донёсся низкий, пульсирующий гул.

Он прошёл вибрацией по коже.

Она сглотнула.

Что-то не так.

Взгляд метнулся влево, вправо. Пляж пуст. Ни свидетелей. Ни помощи. А телефон — специально оставленный в машине.

И тогда что-то шевельнулось.

Фигуры — несколько. Они вырвались из воды вокруг купола, быстро и целенаправленно. Сначала она не поняла, что видит — слишком стремительно, слишком неестественно — но потом её мозг догнал картинку.

Не люди.

Боже.

Они были гуманоидными по форме, да. Но коренастее. Их движения — резкие, пугающе плавные. На них была какая-то броня — тёмная, блестящая, сегментированная. Шлемы без лицевых пластин, только тонкие светящиеся линии там, где должны быть глаза.

Она отшатнулась, едва веря своему зрению.

Паника выстрелила в груди. Она ещё не закричала. Не могла. Мозг всё ещё пытался придать происходящему хоть какое-то логичное объяснение.

Но она не могла объяснить то, как они двигались.

И то, как быстро они сокращали расстояние.

Она развернулась, чтобы бежать…

Но они уже были рядом.

Железная хватка обхватила её запястье, резко дёрнув в сторону. Другая фигура возникла справа, вбивая тяжёлую ладонь ей в плечо и швыряя на песок. Воздух вырвался из её лёгких резким, болезненным выдохом.

Она попыталась закричать — но рот лишь приоткрылся.

У одного из них в руке было тонкое устройство — длинное, гладкое, как игла. Вспышка серебра — и…

Острая боль впилась в бок шеи.

— Нет… — сорвалось у неё.

Тело предало её. Руки и ноги стали каменными. Зрение поплыло. Звук провалился в глухой, подводный гул. Пляж завертелся вокруг неё. Пульс сначала ускорился, потом замедлился. Пальцы едва дёрнулись в песке. Над ней в темнеющем небе зажглись первые звёзды.

А затем мир распался на чёрный.

Глава 2

Стены не были стенами.

Они дрожали, будто над раскалённым асфальтом, переливаясь иридисцентным сиянием, от которого у Сильвии начинали ломить глаза. Ни углов. Ни стыков. Только гладкие вогнутые поверхности, пульсирующие мягким голубым светом.

Она сидела на полу, спиной к прохладной изогнутой стене. От кожи