Сердце лётного камня - Марина Ясинская

Кип в сотый раз поправил затейливо завязанный шейный платок, придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале и тяжело вздохнул. Да, пускай он одет по последней моде – узкие серые брюки, приталенный черный фрак, яркий жилет в клетку, но даже одежда от лучших портных не могла изменить того факта, что у Кипа было круглое румяное лицо, нос картошкой, непослушные рыжие вихры, а также… кхм, некоторая полнота.

Недовольно нахмурившись, Кип сдернул шейный платок и бросил его на кровать, на гору уже отвергнутых собратьев.

– Что за день такой сегодня! – с досадой выпалил он. – Все не так!

– А по-моему, ты просто недостаточно стараешься и переживаешь, – небрежно заметил его приятель Ансель, сидевший на стуле в углу скромно меблированной комнаты. В темно-карих глазах под широкими черными бровями сверкало ехидство. – Вон тот зеленый шейный платок ты примерил всего два раза. Это никуда не годится!

На самом Анселе шейного платка не было и в помине. Как, впрочем, и модного жилета. Темные волосы, слишком длинные по требованиям современной моды, почти закрывали шею, но Ансель даже и не подумал уложить их в красивую прическу с помощью помады, лишь небрежно забрал длинные пряди в хвост на затылке. Походило на то, что юноша игнорировал как моду, так и возможное общественное осуждение: он был одет в свободные, немного потертые штаны, просторную рубашку и удобный черный сюртук, и в этой неприглядной одежде чувствовал себя намного комфортнее, чем его приятель в нарядном, но тесном костюме.

– Дамам нравятся хорошо одетые и ухоженные джентльмены, – заученно отозвался Кип, послушно роясь в горке цветного шелка в поисках зеленого платка.

– Пфф! – непочтительно фыркнул Ансель. – И много ли толку от этих новомодных брюк? Ведь ты же даже присесть не можешь, такие они узкие! Собственно говоря, а ты уверен, что у тебя в них колени сгибаются? Потому что как ни крути, но в танцах колени будут поважнее брюк… И брось ты уже этот кошмарный платок! Я пошутил.

Кип озабоченно согнул ногу в колене. Результат не утешал: колено отказывалось сгибаться больше чем на сорок пять градусов, а нога не поднималась от пола выше чем на десять дюймов. По крайней мере, не поднималась без риска для брюк, которые могли просто треснуть по швам от прикладываемых усилий.

– Ну и ладно, этого и для котильона хватит, и для вальса, – решил Кип. Сделал пару шагов к высокой кровати, осторожно присел на край и тут же вскочил. – А садиться мне и вовсе не обязательно. На Ассамблеи ведь не сидеть ходят… Но все-таки что же делать с шейным платком?

– Вообще не надевать, – предложил Ансель.

Уверенный тон приятеля сбил Кипа с толку. Он беспомощно посмотрел на горку разноцветного шелка на кровати, перевел взгляд на свое отражение, потом – на Анселя.

– Но… но как насчет того, что нужно быть хорошо одетым, чтобы понравиться дамам? – неуверенно спросил он.

– Сколько я тебя знаю, ты всегда носил эти треклятые платки, вот и скажи, помогали они тебе с дамами до сей поры?

Кип покраснел. Дамским вниманием он избалован не был. Да что уж там, если говорить начистоту, то этим самым вниманием он был полностью обделен.

– Вот именно, – кивнул Ансель, не дожидаясь заранее известного ему ответа. – Потому что не в нарядах дело.

– Ну, конечно, еще и в манерах, – подхватил Кип, с готовностью ступая на знакомую почву прописных истин. – Джентльмен должен быть скромным и сдержанным, слушать даму с максимальным вниманием, не высказывать слишком смелых суждений и не делиться собственным мнением, особенно если оно отличается от общепринятого. Тихий, спокойный, застенчивый джентльмен…

– Очень быстро наскучит любой даме, – закончил за него Ансель.

Кип хотел было возразить, но посмотрел на развалившегося на стуле небрежно одетого приятеля и невольно подумал, что тот никогда не вел себя по правилам этикета, который вдалбливали в мальчиков с детства, но при этом неизменно пользовался дамским вниманием.

Мысленно плюнув на манеры, Кип расстегнул пуговицу на поясе брюк, с облегчением выдохнул и плюхнулся на кровать, прямо на пеструю горку шелка.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю не страдать из-за шейного платка, – усмехнулся Ансель. Поймал умоляющий взгляд приятеля, так и просивший серьезного ответа, и решил больше не отшучиваться. – А еще я точно знаю, что если буду делать вид, будто у меня нет своего мнения, и что мне не интересно ничего, кроме рецептов выпечки и фасонов брюк, то надолго меня не хватит. Сам подумай: положим, все эти ухищрения принесут результат и какая-нибудь дама сделает предложение… Неужели потом тебе захочется всю жизнь притворяться быть тем, кем ты на самом деле не являешься?

– Ну, потом-то можно не притворяться, ведь мы поженимся, – возразил Кип.

Ансель наклонил голову так, словно смотрел на какой-то особенно редкий экземпляр.

– Считаешь, брак помешает жене уйти из семьи?

Приятель окончательно сник.

– Тогда я не понимаю. Если на самом деле дамам не нужны скромные, тихие мужья, которые занимаются домашним хозяйством и растят детей, то зачем нас с пеленок учат быть именно такими?

– Не знаю, – пожал плечами Ансель. – Но я определенно не собираюсь делать вид, будто у меня в голове не водится не единой умной мысли. И будь я проклят, если обвяжу себе шею этой цветной удавкой или втиснусь в этот жуткий фрак только лишь для того, чтобы понравиться какой-то даме.

Кип, заразившийся было боевым настроем приятеля, поначалу согласно кивал, но последняя фраза Анселя заставила его в ужасе выдохнуть:

– Ты что, хочешь сказать, что пойдешь на Ассамблею прямо так?

– Да, прямо так.

– Но ведь тебя могут просто не пустить внутрь в таком виде!

– И невелика потеря, – ухмыльнулся Ансель. – Я все равно на днях уезжаю. И позволь тебе напомнить: я изначально не горел желанием туда идти, это ты попросил меня составить тебе компанию. Кстати, что в этой Ассамблее такого особенного, что тебя так припекает?

Кип засуетился, вскочил с кровати, втянул живот и принялся поспешно застегивать пуговицу на поясе брюк.

– Видишь ли, – не поднимая глаз, пробормотал он, – это прогрессивная Ассамблея.

– Какая-какая?

– Ну, понимаешь… прогрессивная, – повторил Кип, залился краской и шепотом, словно поверяя страшный секрет, пояснил: – Там объявляют белый танец.