Отступник. Вольник - Константин Георгиевич Калбазов

Наконец повис на руках, и нащупал носком первый выступ. Спускаться было не в пример труднее, чем подниматься. И это несмотря на мою абсолютную память. Просто Григорий никогда не спускался подобным образом, и потому в его памяти эти сведения просто отсутствовали. Приходилось всё время координировать свои действия от обратного. Это как что-то делать глядя в зеркало.

Спуститься до конца не успел. Патруль уже возвращался. Поэтому спрыгнул примерно с саженной высоты. Получилось удачно. И тихо, и не ушибся. Быстро скользнул в очередную тень отбрасываемую стеной, пережидая когда стражники минуют меня. Наконец сорвался с места, и пробежав открытый участок скользнул за первое дерево парка. Глянул обратно на стену. Порядок. Всё тихо.

Не выходя на дрожки, прямо по газонам, придерживаясь кустов и деревьев, добежал до центральной усадьбы. При этом приходилось постоянно прятаться, и проявлять куда больше осторожности чем обычно.

Понятно, что устранение великого князя с семейством организовал сам Александр Иванович, а ни кто-то там со стороны. Но не выставлять же это напоказ. Поэтому и усиленные меры безопасности. В особенности на территории великокняжеской усадьбы.

Наконец подобрался к главной усадьбе. Всё как всегда. За исключением прошедшего мимо него очередного патруля. Вот же неймётся им. Хотя, чего это я. Дело служилое. Приказано патрулировать, вот они и патрулируют.

Снял туфли, и связав их шнурки повесил себе на шею. Во-первых, с ними не так удобно. А во-вторых, они могут оставить следы. Григорий всегда так поступал. Вот и я пренебрегать не стал.

Подбежал к постаменту одного из гранитных атлантов поддерживающих балкон фасада. Ухватившись за голень, запрыгнул наверх, потом схватился за верхний край его набедренной повязки, подтянулся, и сунул ногу между стеной и коленным сгибом. Ухватившись пальцами за декоративный шов фасада, подтянулся ещё выше, сумел разместить ногу уже на поясе, потом дотянулся до локтя, и подтянувшись, схватился за гранитные кудри. А там и балкон. Перемахнул через балюстраду, и осмотрелся. Тихо.

Тенью скользнул к окну своей комнаты. Оно конечно же закрыто. Но Григорий предусмотрел и этот момент. И открыть створку мне не составило труда. Открылась она совершенно бесшумно, масла в петли княжич не жалел. Я соскочил с подоконника на паркетный пол моей комнаты, и прикрыл окно. Тихо. Вот и ладно. Я тут ненадолго. Заберу кое-что, и уйду.

Первое, что я сделал это подошёл к своему секретеру. Ну ладно, секретеру Григория. Не суть важно. Действуя наощупь выдвинул ящик и извлёк малахитовую шкатулку, или скорее футляр, где хранились все мои амулеты. Перебрал перстни ощупывая огранку камней. Ага. Вот он. В известных мне мирах эта огранка называлась маркиз, здесь именовалась «Кошачий глаз».

Едва надел перстень на левый безымянный палец, как мир вокруг из чёрного, превратился в серый. У рубина заряда в один карат хватает на десять часов непрерывной работы. Плюс-минус, в зависимости от освещённости. Бриллиант какую-то часть Силы восполняет, топаз наоборот теряет. Активируется амулет самостоятельно, как только темнеет. Правда это неудобно. А потому от постоянной носки лучше воздержаться.

Прозрев, я снял с пальца «Панцирь» и надел другой. Этот поменьше, десятикаратный. Но то же вполне себе серьёзная защита. Шутка сказать, он гарантировано противостоит трём выстрелам в упор из армейской винтовки. А если хотя бы с двадцати пяти сажен, то уже и четырём.

Два амулета с одинаковым назначением носить не рекомендуется. Они вроде как и работают, но не синхронно. К примеру, наличие двух панцирей вовсе не гарантирует, что твоя защита увеличивается вдвое. Невозможно предугадать какой из амулетов перехватит на себя функцию защиты. Может получиться, и так, что ты рассчитываешь на защиту от десятка попаданий, а тебя достают уже третьим. Потому что защиту на себя забирал слабейший из «Панцирей».

И такая ситуация со всеми пассивными амулетами. Теми же «Лекарями» или «Разговорниками» можно хоть всему обвешаться. Их ведь нужно активировать.

Надев на безымянный палец правой руки «Лист», взял перстень с александритом, и поднеся к другим камням проверил их состояние. В «Лекаре», судя по изменившемуся цвету, едва ли четверть наберётся. «Кокон» потерял половину заряда. «Кольчуга» тоже просела где-то на четверть. Значит могло прилететь ему каким-то куском искорёженного металла. Камни только что надетых перстней полны Силы.

Закрыл крышку малахитовой шкатулки, и отложил пока в сторону. Её я потом заберу с собой с собой. Малахит обладает уникальной способностью. Он экранирует Силу. Положи второй «Панцирь» в такую, и можешь без опасений использовать один амулет, а как только поймёшь, что количество его заряда приблизилось к опасной черте, смени на заполненный.

Управившись с амулетами, двинулся к оружейному шкафу. Не стоит забывать, что я теперь как бы не совсем дома. И даже, совсем не дома. Родная для Григория усадьба превратилась в осиное гнездо. Хм. Или скорее змеиное кубло.

Едва открыл створки, как потянулся к отдельно стоящей коробке патронов. Княгиня в прошлом году, на семнадцатилетие купила Григорию три десятка «Пробоев». Их вообще-то и поштучно продают, но дарить не кратное число, оно как-то неправильно. А тридцать, вполне практично. Или шесть перезарядок для барабана на пять камор, или пять, на шесть.

Ну и бульдог, ясное дело с накладками слоновой кости и серебряной насечкой. Просто княжич предпочитал обычный, воронёный. А нарядный, вон он, подвешен за скобу, как экспонат. Слишком уж вычурный. Княгиня любила всё эдакое, аляповатое.

Зарядив бульдог, не тот вычурный, к которому даже прикасаться не стал, почувствовал себя несколько уверенней. После чего взял в руки двуствольную вертикалку безкурковку, и переломив загнал в стволы пару пулевых патронов.

В стойке есть ещё два магазинных карабина. Мне не было нужды брать их в руки. Оно конечно интересно повертеть в руках. Оружие я люблю. Но вот времени на это нет. Однако, память Григория и так подсказала мне всё, что нужно.

Германский маузер новейшей конструкции с трубчатым магазином на шесть патронов. Деревянное ложе на всю длину, у дульного среза крепится стальной муфтой с мушкой.

И русская берданка, с точно таким же ложем и магазином. Но вот затвор, как и в других мирах, под сорок пять градусов. Как говорится, хоть кол на голове чеши. Зато я не помню чтобы трубчатый магазин прижился на берданке, так как неизменно происходил накол капсюля, и выстрела прямо в магазине.

Вероятно причина в том, что тут патрон изначально разрабатывался под такую схему. Потому что, как только появилась концепция унитарного патрона, винтовки сразу начали