Двоеверие - Руслан Валерьевич Дружинин

на волков поохотиться. Удачно всё обернулось, пятерых зверей мы застрелили, и тем показали, что нечего больше дрожать от языческих духов. А когда сели за стол, чтоб трофеи обмыть, тут мне и рассказали одну историю…

– О ком история-то? – затаила дыхание Дашутка. Егор наклонился поближе и протянул низким голосом.

– О Волчьем Пастыре!.. Говорят, даже в самую лютую стужу среди Зимних снегов появляется волколак в серебряной шкуре. В руках у него нож волшебный, каким он волков погоняет. Вместе с Пастырем бежит его Чёрная Стая – тринадцать огромных зверей, которые любую прихоть его исполняют. А ещё говорили, будто возле Вороньей Горы Пастыря видят особенно часто. Прошлой весной так и вовсе за околицей нашли свежую нору…

Дашутка задрожала под тёплыми одеялами. В её зелёных глазах вспыхнул испуг.

– Пастырь что, Нави служит? – решилась и спросила она.

– Может и служит, о том не известно. Нора та оказалась пустой, всего пару пещер неглубоких. По всему видно, что это только перемётная нора, для набега. Давно ведь оседлым людом подмечено: где волки плодятся, там вскорости жди и Навь. Ну, тут мы с Сергеем и призадумались, взрывать эту нору, или пусть оседлые сами закапывают. Решили, что…

– Да ты мне не про норы глупые рассказывай, а про Волчьего Пастыря! – застонала Дашутка.

– А-а, интересно! – обрадовался Егор, что смог отвлечь племянницу. – Что рассказывать, тот ещё бес. Носится рядом с сёлами со своей чёрной стаей волков, чуть ли не верхом на них скачет. У Вороньей Горы ему устроили капище, требы клали, чтобы он общину не трогал. Чего говорить, невегласе – тёмные люди. Сказывали, будто Пастыря видели не один раз. Волки у него огромного роста, гораздо злее и хитрее обычного хищника, шкура чёрная словно ночь, глаза цвета луны, а зубы янтарные. Человека такой волк надвое перекусит и не подавится; и пожирают они не одну плоть, но и саму бессмертную душу в ад прямиком отправляют!

Дашутка осторожно отодвинула от себя край волчьей шкуры. Давно ободранный на меха зверь теперь казался ей тем самым чудищем с глазами лунного цвета. Егор наклонился к самому её лицу и прошептал.

– Но не это самое страшное в Пастыре, а, знаешь, что?

– Что?

– Он ведь молод, красив и любую девушку околдует. Как только посмотрит девица в его ледяные глаза, так сразу от него понесёт! И всё потому, что он сам от волчьего взгляда рождён. Не человек он, а дух из тёмного мира!

Дарья судорожно вдохнула и отвела взгляд от Егора. Женя хлопнула его по спине возмущённо.

– Ащеул ты недалёкий, Егор! Чего ерундой всякой пугаешь? От взгляда, пускай даже волчьего, дети не появляются.

– А отчего же дети появляются? – с напускной наивностью обернулся Егор. Женя вспыхнула, как кумач.

– От природы, когда половые клетки сливаются.

– Чего-о?! – вытаращился он. – Ты это в книжках своих начиталась?

Он подмигнул старшей племяннице и снова повернулся к Дашутке.

– Ну, не пугайся, дурёха! Сколько выдумок всяких ходит по свету. Не скиталец – всех не запомнишь и не перескажешь. А я вот…

Он полез во внутренний карман тулупа и достал туго перевязанный тесёмкой мешочек, развязал его и показал племяннице янтарное колечко с серебряными серёжками.

– Нравится?

– Очень нравится! Спасибо! – взяла украшения Дашутка.

– Носи на здоровье. Видишь, настоящий янтарь, из волчьих зубов. Так что нету у них теперь силы, – Егор погладил её по волосам и не заметил даже, как позади него в дверях показался Сергей в распахнутом настежь пальто. Лицо Сергея заросло бородой, брови над крепкой переносицей недовольно сошлись, словно он вечно был недоволен. В Монастыре его звали не иначе как «Настоятель», но в собственном доме он больше привык к обращению «Отец».

Хмуро глянув на дочерей, Сергей вошёл в комнату. Голубые словно льдинки глаза его задержались на Дарье.

– Отче! – заторопилась она привстать в постели. Но отец не ответил.

– Егор, опять лясы точишь? Великовозрастный детина, а всё девок стращаешь. Найди-ка мне эконома и ключника тут же. Пусть пересчитают добро: шкуры на склад, мясо на лёд. И поторапливайся, слышишь!

Сергей повернулся и, так ничего и не сказав дочерям, вышел из комнаты. Дашутка с онемевшим лицом легла под одеяла и медленно отвернулась.

– Ну что, ещё свидимся. Я скоро, – Егор поднялся и поманил Женю за собой. Когда дверь в светлицу закрылась, он вынул из кармана тулупа истёртую упаковку лекарства.

– На вот, выменял у Вороньей Горы. Но пробовать не советую: лекарство старое, от таких вещей нынче больше умирают, чем лечатся.

– Потому что верно рассчитывать не умеют, – торопливо взяла Женя упаковку и вытащила инструкцию.

– Скорее, читать, – подметил Егор. – Но не в том дело. За семьдесят Зим любое лекарство испортится. Ты хочешь Дашутке помочь, а можешь её вовсе сгубить.

Женя вскинула строгие и холодные, как у Сергея, глаза.

– Нет уж, лучше надеяться на яды из прошлого, чем только на одни отвары. И Серафим говорил, что это лекарство поможет. Рано ещё Дашутке на том свете с мамой встречаться. И ради неё я ничего не боюсь.

*************