Красно-белый. Том 4 - Владислав Викторович Порошин

– Выиграли, не спорю, – развёл я руки в стороны. – Потому что в 1975 году Олег Блохин играл в режиме Бога. Он мюнхенскую «Баварию» уделал в одиночку, когда вся остальная команда стояла сзади и оборонялась. Это уникальный случай. Исключение из правил. Сейчас Блохин так играть не может. И в чемпионате «Динамо» забило всего 33 мяча, а мы наколотили 66, и у нас никто не играет в режиме Бога. У нас уже вся команда отметилась забитыми мячами и голевыми передачами. Даже Серёжа Родионов несколько раз отличился, а ему только-только исполнилось семнадцать.

– Возможно, Володя, вы и правы, – вдруг согласился со мной журналист Юлий Сегеневич и что-то записал в своём блокноте.

– Никонов! – прорычал сторож нашей базы, заглянув с улицы в фойе жилого корпуса. – На выход! К тебе пришли.

– Я вообще-то никого не жду, – буркнул я себе под нос, однако, тяжело вздохнув, всё же пошёл на проходную. Тем более в телевизоре после первых минут, которые динамовцы провели в ураганном темпе, началось бездарное перекатывание мяча поперёк поля и назад вратарю.

К моему удивлению за проходной нашей спортивной базы в Тарасовке рядом с автомобилем «Волга» 21-й серии стоял совершенно незнакомый мне 30-летний человек, невысокого роста, круглолицый, с небольшим животиком и жидкими светлыми волосами. А рядом с незнакомцем улыбалась широкой и беззаботной улыбкой танцовщица из варьете Маша.

– За грибами приехали? – усмехнулся я. – Так уже вечер, поздно. Кстати, без сапог по местным лесам бродить не рекомендую.

– Смешно, – улыбнулся мужик. – Геннадий Макеев, – представился он, протянув мне свою руку. – Начинал свою творческую карьеру в ВИА «Москвичи». Слышали, наверное?

– Никогда, – пробурчал я, пожав руку «москвича».

– А ВИА «Верные друзья»? – снова спросил он.

– Мои познания в современной музыке начинаются с ансамбля «Бони М» и заканчиваются квартетом «АББА», – ответил я, пытаясь быстрее закончить данный разговор. – Давайте перейдём к делу, а то у меня там по телевизору футбол, Кубок УЕФА.

– Н-да, – крякнул музыкант, покосившись на танцовщицу Машу. – Мне тут Мэри кое-что напела из того, что ты, старичок, в воскресенье исполнил в ресторане «Арбат». Честно говоря, я сначала мало что разобрал. Однако вчера парни из «Арбата» вдруг тоже тобой заинтересовались. Они просто пока не знают, где тебя искать.

– Ну и? – прокряхтел я от нетерпения.

– Мэри, – он опять покосился на Машку, – предлагает сделать с тобой музыкальную программу.

– Это отличная идея! – пискнула моя недавняя знакомая. – Геночка - гениальный музыкант, он напишет все аранжировки, а я буду петь, – протараторила она и тут же запела:

– Только никому я не дам ответа, / Тихо лишь тебе я прошепчу.

– У Мэри неплохие вокальные данные, – закивал музыкант из ВИА «Москвичи».

– Вы оба с дубу рухнули? – прошипел я. – Я, конечно, дико извиняюсь, но я как бы пока ещё профессиональный футболист. Какая музыка? Какая музыкальная программа? У меня в ближайший понедельник матч против «Кайрата», а в следующую пятницу против киевского «Динамо». Пишите письма мелким почерком, – отмахнулся я и пошагал в жилой корпус.

– Старичок, а тебе деньги, что ли совсем не нужны?! – вдруг окрикнул меня музыкант.

– Допустим, – притормозил я около калитки на базу.

– Вот смотри, – усмехнулся музыкант, – если ты свои песни зарегистрируешь в агентстве по авторским правам, то тебе будет капать неплохая денежка. И потом у тебя же сезон зимой должен закончиться. Значит, будет время и на гастроли и на творчество.

– Соглашайся-соглашайся! – запищала Машка и, разбежавшись, повисла на моей шее. – Я давно мечтала петь. Правильно ты сказал, дрыгать ногами перед пьяными мужланами - это не искусство.

– Кхе-кхе, – кашлянул я. – Деньги - это хорошо, это заманчиво, – неуверенно пролепетал я, отстранив от себя слишком эмоциональную танцовщицу. – Ладненько, давайте что ли попробуем, к тому же у меня сейчас финансы поют романсы.

– Вот и хорошо, – обрадовался музыкант из ВИА «Москвичи».

Затем он мне пожал руку, передал листочек с номером своего телефона, и когда мы договорились о встрече вечером в ближайшую пятницу, он спокойно сел в «Волгу» и отчалил к себе в Москву. А Машка осталась.

– Не понял? – опешил я. – На электричке поедешь?

– Я бы поехала, но мне негде ночевать, – тяжело вздохнула она и хитро улыбнулась, указав на сумку, которая стояла в траве, и которую я только что разглядел.

«Прав был, Гаврила, нечего было за эту пигалицу около ресторана заступаться, – прошипел я про себя. – И теперь от неё так просто не отвяжешься. А с другой стороны в шоу-бизнесе крутятся хорошие бабки, которые мне сейчас нужны позарез. И поёт Машка очень даже прилично».

– Сейчас обойдёшь наш корпус с другой стороны, а я сброшу тебе верёвочную лестницу, – проворчал я, накинув тяжёлую сумку девушки через плечо. – Но пообещай, что завтра найдёшь себе какую-нибудь комнату.

– Обещаю, – беззаботно ляпнула она.

– Кстати, а где твоя Олеська-то поселилась?

– А ты не в курсе? – удивилась Маша. – Так у твоего друга черноволосого и кучерявого, у которого круглое восточное лицо.

– У Калашникова? – от неожиданности я встал как вкопанный. – Вот темнило. То-то я и смотрю, он сразу после тренировки домой рванул в Сокольники.

– Кстати, – девушка взяла меня под руку, – почему у твоего Калашникова есть своя отдельная однокомнатная квартира, которую ему дали за выигрыш Спартакиады, у тебя нет? Я проверяла, ты на том турнире стал лучшим бомбардиром.

– Потому что у меня биография неподходящая, – соврал я. – У меня двоюродный дедушка в Америку эмигрировал, а троюродный дядя улетел в Израиль. Пошли быстрей, пока все наши футбол смотрят.

***

– Пам-пам-пам пара-бар бам пам-пам, – радостно пропел Юрий Гаврилов, примерно через полчаса ввалившись в мою комнату.

К этому моменту мы с Машей успели, как следует нацеловаться, оставив всё самое интересное на потом. Попили кофе с бутербродами, которые я принёс из столовой. И я даже сыграл на гитаре пару песен «Миража».

– Ты сдурел? – буркнул Гаврилов, уставившись на мою нечаянную подругу, которая сидела с