Электро: Протокол "Тираниум" - xxxFantasy

Я колебался, не зная, что делать. С одной стороны — страх и осторожность, с другой — отчаянное желание найти союзника в этом безумном мире. Время словно остановилось, пока я боролся с внутренними демонами.

— Есть, — наконец прошептал я в ответ, голос дрожал от напряжения.

— Костя? Ты? Живой? — голос за дверью заметно приободрился.

Я узнал его сразу — это был голос моего соседа, здоровенного мужика, которого все звали Петровичем. Михаил Петрович, бывший военный — то ли спецназовец, то ли десантник, я точно не помнил.

— Петрович? Ты? — не скрывая радости, воскликнул я.

— Да, конечно. Ожидал кого-то другого? Открывай давай. Ты, походу, всех каннибалов из подъезда замочил.

Я постарался как можно тише сдвинуть ванну с места, но получалось плохо. Обожжённая рука, хоть и перестала пульсировать, всё ещё отзывалась острой болью на каждое прикосновение. Да и нога всё ещё ныла, хоть и слабее, чем до сна. С трудом разобрав баррикаду, я открыл дверь, стараясь спрятать руку с электрическими разрядами за спину — бдительность никогда не помешает.

За дверью действительно стоял Петрович. Вечер окутал улицы мраком, света практически не было. Михаил держал в руках мощный фонарь — похожий на отцовский, но у бывшего военного он имел массивную железную рукоять, которой, наверное, можно было пробить череп. Во второй руке он сжимал топорик для рубки мяса. Его поза была напряжённой — он тоже не терял бдительности, внимательно осматривая меня сквозь полумрак.

— Живой, — с облегчением выдохнул Петрович, опуская оружие. — А я уж думал, что тебя эти твари достали.

— Чуть не достали, — признался я, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает. — Но повезло.

— Вижу, что повезло, — кивнул он, бросив взгляд на мою перевязанную ногу. — Расскажешь потом, как выжил. А сейчас надо отсюда валить, пока другие не подтянулись.

Я деактивировал электрические разряды, и наконец-то вышел из ванной комнаты. Каждое движение отдавалось болью в теле — обожжённая рука пульсировала, а раненная нога протестовала при каждом шаге. Но радость от встречи с живым человеком придала мне сил.

— Надо только припасов из холодильника забрать, — сказал я, направляясь к кухне. Мой голос звучал хрипло после всего пережитого.

Петрович кивнул, его глаза внимательно сканировали пространство впереди. Мы двинулись к кухонному блоку, и я начал торопливо собирать самое ценное из холодильника и морозильника. Сначала загрузил свой рюкзак, затем достал мамин пакет с пакетами и начал методично складывать провизию.

Бывший военный не сводил глаз с дверного проёма. Его поза казалась расслабленной, но в каждом движении читалась военная выучка. Он был готов в любой момент среагировать на опасность. Его фонарь освещал кухню ярким, надёжным светом, а топорик для рубки мяса лежал в крепкой руке.

Я собирал всё самое важное: крупы, консервы, соль, сахар, замороженное мясо, которое уже начало оттаивать. Каждая минута казалась решающей — нужно было успеть забрать всё самое питательное и ценное. Мои руки дрожали от усталости, но я упорно продолжал работу.

Когда пакеты были наполнены до краёв, мы с Петровичем быстро направились к его квартире. Как только мы вошли, мужчина тут же закрыл массивную железную дверь.

— Не зря год назад установил, — сказал он, нежно поглаживая дверь. — Вот такие штыри в стене, хрен выломаешь, — продемонстрировал он размер руками, и я уважительно кивнул, впечатлённый предусмотрительностью соседа.

— Давай неси продукты на кухню, у меня тут есть маленький генератор. Холодильник рабочий, — скомандовал Петрович, включая освещение в квартире.

Я начал переносить продукты в его холодильник, чувствуя, как с каждым движением боль всё сильнее даёт о себе знать. Мои руки тряслись от усталости.

Мужчина, заметив моё состояние, тут же пришёл на помощь. Вместе мы быстро рассортировали всё по полкам. Он действовал быстро и чётко, словно выполняя хорошо отработанный алгоритм.

Когда с продуктами было покончено, мы уселись за кухонный стол. Я опустился на стул, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Каждая мышца в теле молила об отдыхе. Петрович присел напротив, и в его глазах читалось искреннее беспокойство за моё состояние.

Тишина повисла между нами, но это была та самая тишина, которая бывает между людьми, пережившими нечто страшное и теперь находящими в себе силы просто быть рядом друг с другом. В этой тишине слышалось тихое гудение генератора, который поддерживал работу холодильника.

Петрович достал из шкафчика две кружки и налил в них горячий чай из термоса.

— Держи, — протянул он мне кружку. — Тебе нужно согреться и отдохнуть.

Я взял кружку дрожащими руками, вдыхая аромат горячего напитка. Тепло разлилось по телу, принося небольшое облегчение. Мы сидели молча, каждый погруженный в свои мысли.

Когда напряжение немного отпустило, Петрович отставил кружку и начал рассказывать, глядя куда-то в сторону:

— Ну что, боец, давай по порядку. Я-то, когда всё началось, в лифте застрял. Прямо здесь, в этом чёртовом подъезде. С бабой Нюрой ехал, старая карга. — Он на секунду замолчал, сделал паузу и продолжил: — В общем, эта зараза на меня накинулась, чуть не цапнула. Пришлось её нейтрализовать, по-другому не скажешь.

Петрович достал из кармана тактический нож, проверил его и убрал обратно.

— Достаю телефон, а там — ноль связи, даже «112» не пробиться. Вот это я попал, думаю. Гражданскую положил, а тут ещё этот бардак. Слышу — на этаже кто-то носится, как угорелый. Крики, стоны, а потом такое рычание раздалось — у меня даже кровь в жилах застыла.

Он сделал паузу, отхлебнул чаю.

— Сидел в лифте полчаса, не меньше. Слышу — кто-то в дверь ломится, грохот на весь дом. Потом топот вверх по лестнице — двое побежало. Через минуту опять кто-то дверь выносит, наверх чешет. Потом снова — и уже двое. В общем, полный беспредел, а я тут с трупом в лифте сижу.

Петрович потёр переносицу.

— Ну, думаю, надо валить. Полез через техлюк в шахту, оттуда на площадку. Иду в темноте, а у самого руки ходуном ходят — никогда не видел, чтобы гражданские так легко двери выносили. На ощупь нашёл перила, а в подъезде — тишина, как на кладбище.

Он снова сделал паузу, вспоминая детали.

— Зашёл в хату, экипировался как положено —