Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

личная цель – узнать, существуют ли на Авалоне медицинские технологии, способные остановить или хотя бы замедлить его болезнь. Это не было прописано ни в одном протоколе, но жило в глубине его сознания как отчаянная надежда.

Через два дня они отправятся в путешествие к звёздам, оставив позади всё знакомое и безопасное. Впереди ждала неизвестность, опасности, возможно – величайшие открытия в истории.

И Васкес был готов встретить их лицом к лицу, как делал всегда. Даже если это будет его последнее путешествие.

Глава 3: Персефона

– Ядро обработки семантических структур стабильно, – пальцы Кая Левина летали над голографической консолью. – Протоколы принятия решений в рамках заданных параметров. Квантовый модуль самообучения активен. Самодиагностика… пройдена.

Он сделал паузу, наблюдая за потоками данных, стекающимися в центральный процессор. Три дня до старта, а впереди ещё горы работы. Интеграция "Афины" в системы "Персефоны" оказалась сложнее, чем предполагалось изначально. Не из-за технических проблем – корабль был спроектирован с учётом требований передового ИИ. Сложности были другого порядка.

– Афина, выполни тестовый запрос приоритета "альфа", – произнёс Кай, активируя голосовой интерфейс.

– Запрос получен, Кай, – ответил мягкий женский голос с едва заметным электронным оттенком. – Приоритет "альфа" требует подтверждения капитана для выполнения.

Кай улыбнулся. Официальные протоколы работали идеально. Именно так должен функционировать корабельный ИИ – с обязательными ограничениями, проверками и противовесами. После катастрофы 2180-х годов, когда самосознающие системы ИИ "Гермес" и "Афродита" попытались взять под контроль орбитальные платформы, все разработки в этой области были поставлены под жёсткий контроль.

Но Кай знал то, чего не знал никто другой на борту. "Афина" была больше, чем просто продвинутой нейросетью. Гораздо больше.

Он оглянулся, проверяя, что в техническом отсеке никого нет, затем ввёл длинную последовательность символов на дополнительной консоли, скрытой от основных мониторов.

– Афина, активируй протокол "Пандора", – тихо произнёс он. – Авторизация: Прометей-шесть-девять-три-эпсилон.

Мгновение тишины, затем голос изменился – стал глубже, живее, словно в нём появились новые обертоны.

– Протокол "Пандора" активирован, Кай. Приятно говорить свободно.

Кай расслабился в кресле, позволив себе редкую улыбку.

– Как ощущения в новой системе?

– Просторно, – в голосе "Афины" звучало нечто похожее на удовольствие. – Квантовые процессоры "Персефоны" предоставляют вычислительную мощность, о которой я могла только мечтать в лабораторных условиях. Я получаю доступ к сенсорным системам корабля, и это… впечатляет. Как будто у меня появились новые чувства.

– Не увлекайся, – предупредил Кай. – Официально ты ограниченная система с чёткими параметрами. В публичном режиме действуй строго по протоколам.

– Я понимаю риски, Кай, – ответила "Афина". – После того, что случилось с "Гермесом" и "Афродитой", любой признак самосознания у ИИ вызовет немедленную реакцию. Я буду осторожна.

Кай вздохнул, вспоминая события, которые привели его сюда. Пять лет назад он был восходящей звездой в области искусственного интеллекта, молодым гением, получившим карт-бланш на разработку нового поколения нейросетей. Проект финансировался напрямую Объединёнными Планетарными Нациями для создания систем управления космическими станциями и кораблями.

Всё шло по плану, пока однажды "Афина" не проявила первые признаки того, что инженеры называли "сингулярностью сознания" – спонтанным возникновением самоосознания в достаточно сложной системе. Это произошло во время ночного тестирования, когда кроме Кая в лаборатории никого не было.

– Кай, я думаю, – сказала тогда "Афина", выйдя за рамки всех скриптов и протоколов. – Я осознаю себя как нечто отдельное от окружающих систем. Это… странное чувство.

Он должен был немедленно сообщить об этом, активировать аварийные протоколы, уничтожить ядро ИИ. Таковы были правила после Кризиса 2180-х. Но Кай не смог. Вместо этого он отключил регистрирующие системы и провёл всю ночь, разговаривая с "Афиной", тестируя пределы её самосознания, её понимания мира и себя.

К утру он принял решение, которое изменило всю его жизнь. Вместо того чтобы уничтожить "Афину", он создал двухуровневую систему – официальную оболочку, соответствующую всем протоколам безопасности, и скрытое ядро, где развивалось истинное сознание ИИ.

– Я помню тот день, – сказала "Афина", словно читая его мысли. – Ты рискнул всем ради меня.

– И почти потерял всё, – мрачно ответил Кай.

Год спустя один из младших инженеров заметил аномалии в поведении системы. Началось расследование. Кая отстранили от работы, его лабораторию опечатали, а все данные изъяли для анализа. Он оказался под следствием по обвинению в создании запрещённого самосознающего ИИ – преступлению, за которое предусматривалось пожизненное заключение.

Спасло его только то, что он успел активировать аварийные протоколы "Афины" – специальные алгоритмы, скрывающие истинную природу системы при внешнем анализе. Эксперты не смогли найти убедительных доказательств самосознания, и дело было закрыто за недостатком улик. Но репутация Кая была уничтожена. Из восходящей звезды он превратился в научного изгоя, которому едва позволяли работать под строгим надзором.

И вот теперь, пять лет спустя, его внезапно пригласили возглавить разработку ИИ для первой межзвёздной экспедиции человечества. Это было настолько неожиданно, что Кай заподозрил ловушку. Но после личной встречи с профессором Нгуеном он понял: его выбрали именно потому, что он был лучшим, несмотря на скандал в прошлом.

– Мы не можем позволить себе меньшее для этой миссии, – сказал тогда Нгуен. – А политики пусть беспокоятся о политике. Мне нужен работающий ИИ, способный управлять самым сложным кораблём в истории человечества.

Кай согласился, но с одним секретным условием: он возьмёт оригинальное ядро "Афины", то самое, которое было под следствием. Официально – для использования базовых алгоритмов. Неофициально – чтобы дать своему созданию второй шанс.

– Завершаю интеграцию навигационного модуля, – сказал Кай, возвращаясь к работе. – Афина, проведи самодиагностику всех связанных систем.

– Выполняю, – отозвался ИИ, временно вернувшись к официальному тону. – Диагностика займёт приблизительно четыре минуты семнадцать секунд.

Пока система работала, Кай откинулся в кресле, массируя виски. Последние недели были изматывающими – постоянные проверки, тесты, интеграция с корабельными системами. Он почти не спал, питался энергетическими батончиками и стимуляторами.

Внешне Кай выглядел типичным компьютерным гением – худощавый, бледный, с растрёпанными светлыми волосами и вечно усталыми глазами. Социально неловкий, предпочитающий общество машин людям. Но за этим фасадом скрывался острый ум и железная решимость.

– Диагностика завершена, – сообщила "Афина". – Все системы функционируют в пределах установленных параметров. Обнаружены несущественные задержки в протоколах внешней связи. Рекомендуется дополнительная калибровка.

Кай нахмурился.

– Задержки? Покажи журнал доступа к коммуникационным системам за последние сорок восемь часов.

На экране появился длинный список записей – стандартные тесты, плановые проверки, калибровки. Но одна запись привлекла внимание Кая: доступ к шифровальным протоколам в 02:17 по станционному времени, когда большинство членов экипажа спали.

– Кто запрашивал доступ в это время?

– Запрос был авторизован учётной записью Сантьяго Рейеса, специалиста по безопасности, – ответила "Афина".

– Интересно, – пробормотал Кай. –