Совок порочного периода - Алексей Небоходов

Его слова звучали многозначительно, заставляя сердце биться чаще, но вместо ясности я ощущал лишь растерянность и отчаяние.

– Всё это похоже на жестокую игру, – произнёс я, пытаясь скрыть тревогу. – Ты называешь себя служителем времени, говоришь о последствиях, словно я пешка каких-то высших сил. Но почему именно моя жизнь? Почему я так важен?

Таисий снова улыбнулся, и на этот раз в его улыбке читалась лёгкая печаль.

– Ты не пешка, Леонид, а человек со свободой выбора. Твоя жизнь важна не только тебе, но и тем, кто связан с тобой. Высшие силы не играют с тобой – они дают тебе редкий шанс увидеть себя со стороны и изменить свой путь. Такая возможность выпадает немногим. Но цена её велика, и каждое твоё решение теперь будет иметь необратимые последствия.

На меня навалилась тяжесть осознания ответственности, сдавив грудь настолько сильно, будто воздух стал вязким и плотным. Впервые за долгое время я почувствовал себя по-настоящему живым, каждое решение обрело реальный смысл. Это пугало и вдохновляло одновременно.

– Значит, от того, что я сделаю сейчас, зависит вся моя дальнейшая жизнь? – спросил я тихо, глядя Таисию в глаза, пытаясь понять серьёзность его слов.

– Именно так, – кивнул он торжественно. – От твоих выводов и поступков зависит, каким ты вернёшься назад и вернёшься ли вообще. Время не прощает ошибок дважды. Запомни это.

Он медленно поднялся, поправляя идеально сидящий костюм, и посмотрел на меня сверху вниз с уверенностью человека, полностью контролирующего ситуацию.

– Сейчас я должен уйти. Всё, что мог сказать тебе, я сказал. Но наша встреча не последняя. Когда придёт время следующего шага, я вернусь. И тогда ты должен будешь принять окончательное решение.

На миг мне показалось, что воздух в комнате дрогнул, и Таисий растворился в полумраке, оставив лишь едва уловимый аромат чего-то далёкого и незнакомого.

Оставшись один, я медленно оглядел комнату, пытаясь осмыслить случившееся. Всё казалось сном, из которого нельзя было проснуться, но я ясно понимал: этот сон – новая реальность, где больше нет места старым привычкам.

Теперь моя жизнь обрела другой смысл, и каждая минута, каждый вздох наполнились значением. Чувство ответственности ударило холодной волной, и я осознал, что уже не могу жить по-прежнему. Именно это понимание стало первым шагом на новом пути, который только начинался.

Глава 4

Утро того дня решило, что я ему определённо не нравлюсь. Проснувшись позже обычного, я долго искал тетради и, лишь перетряхнув половину квартиры, сообразил, где оставил ключи. Метался по комнатам, нервно разглаживая волосы, пока чуть не упустил предательский скрип старого лифта. В последний момент схватил портфель и, едва не растянувшись на лестнице, успел нажать облупленную кнопку вызова раньше, чем двери закрылись.

В тесной, пропитанной запахом ржавчины кабине стояла Лера – однокурсница с ярко-рыжими волосами, привычно заплетёнными в две косички. В её взгляде обычная утренняя приветливость легко смешивалась с едва заметной, искрящейся иронией.

– Леня, привет! – звонко и насмешливо сказала она. – Ты сегодня особенно загадочный. Опять задумал что-то эпохальное? Сбежать с пары или ограбить гастроном? Я бы на твоём месте выбрала первое – куда интереснее и безопаснее.

От её слов меня слегка тряхнуло. Встреча здесь и сейчас словно выдернула из памяти сцену из далёкого будущего, нелепую и смешную в своей отчаянной грусти. Мы, двое уставших от жизни взрослых, тогда неловко потянулись друг к другу, а потом долго мучились воспоминаниями о том, что упустили.

– О чём задумался? – Лера лукаво прищурилась и скрестила руки на груди. – Вид такой, будто решаешь глобальные вопросы. Или снова потерялся в собственных тараканах?

Я смущённо улыбнулся, глядя куда-то мимо неё, и попытался придумать что-нибудь убедительное, чтобы не раскрыть ненароком секрет моего временного коллапса.

– Да так, ничего важного, – протянул я наконец, изображая полнейшее равнодушие. – Забыл что-то дома, теперь пытаюсь понять, что именно.

Она засмеялась, наполнив тесную кабину тёплым весенним ветром, отчего пространство вокруг сразу перестало казаться таким гнетущим.

– Ой, Леня, ты и правда странный, – со смехом сказала Лера, глядя мне прямо в глаза с притворной серьёзностью. – В институте уже давно решили, что ты явно прибыл к нам из другого измерения.

Щёки мои налились краской, а сердце забилось, будто пойманный воробей. Лера всегда легко попадала в самое яблочко.

– Пожалуй, я действительно не от мира сего, – развёл я руками, пытаясь сохранить достоинство, несмотря на растерянную улыбку. – Но тебе ведь именно такие нравятся?

Она притворно задумалась, потом вдруг шагнула ко мне совсем близко, отчего кабина лифта мгновенно уменьшилась до размера консервной банки.

– Кто знает, может, и нравятся, – тихо и насмешливо проговорила она, и у меня закружилась голова от её близости.

Двери лифта, наконец, заскрипели, выпуская нас в прохладный воздух, пропитанный сиренью и сыростью весны. Каждый шаг по асфальту звучал громко и чётко, наполняя расстояние между нами необъяснимой, смешной тревогой.

Набравшись храбрости и стараясь скрыть предательскую дрожь голоса, я решился:

– Слушай, Лера, может, ну его, институт? В кино новый фильм идёт, говорят, отличный.

Она приостановилась, вызывающе улыбаясь, словно только и ждала этого приглашения.

– Вот это другое дело! А я-то думала, ты так и будешь всю жизнь бояться собственной тени. Конечно, сходим! Институт пока ни разу не сбегал.

Её улыбка, одновременно тёплая и дерзкая, вызвала у меня такое радостное головокружение, что я невольно залюбовался, как солнечные лучи прыгают по её рыжим косичкам, чувствуя, что сегодняшний день непременно станет началом какой-то весёлой глупости.

Мы вошли в кинотеатр – любимое студенческое убежище от унылых лекций и занудных преподавателей. Запах жвачки, духов и свежих булочек из буфета щекотал ноздри. В очереди такие же счастливые беглецы с горящими глазами выжидали билеты в мир киношных страстей.

– Что сегодня покажут? – с любопытством спросила Лера, прищурившись на афиши.

– Что-то про любовь, конечно, – усмехнулся я, кивая на картинку с парой, застывшей в драматическом объятии. – Тебе ведь нравится такое?

– Любовь нравится всем, – хитро ответила она, слегка сжимая мою ладонь, – особенно когда её показывают крупным планом.

Мы рассмеялись и заняли места в уютной темноте дальнего ряда. Фильм начался сладко и сентиментально, мгновенно окутав нас настроением нежной романтики.

Я нервничал, украдкой разглядывая её профиль, подсвеченный экраном, и косички, вздрагивавшие от смеха. Близость плеч становилась всё волнующе ощутимее.

В какой-то миг экран перестал существовать. Стараясь не выдать себя дрожью пальцев, я осторожно положил руку ей на колено чуть выше подола платья. Лера слегка вздрогнула,