Система Ада - Павел Кузьменко

— Ты рубильник, главное, рубильник, — советует другой голос.

Пальцы перебираются опять на нос, пытаются зажать ноздри. Миша уворачивается, дышит ртом, вырывается.

— Дай-ка я, — говорит другой голос. — А то каждый жид норовит в свои пролезть. Что за люди — думают, если нет света, то уже все можно? Дай-ка.

Другие пальцы, еще более неприятные, в чем-то липком, гадком, лезут в лицо, хватают за нос. Огромная грязная ладонь зажимает рот. Он задыхается… сбрасывает с лица клапан спальника. В легкие врывается поток сырого и холодного воздуха пещеры. В соседнем гроте встает черное солнце и становится еще темнее. Перед тем как Михаил снова заснул, у него мелькнула еще одна странная мысль о том, что он не сможет проснуться, не сможет даже открыть глаза в этой абсолютной темноте, отличить сон от яви и жизнь от смерти. Однако организм сам понял, что прошло уже достаточно времени для отдыха, он в полной мере и прекрасно выспался. Внутри прозвенел безотказный химический будильник, и залежавшееся, затекшее тело открыло глаза.

Разницы действительно никакой не было. Но Миша быстро сообразил нащупать рядом фонарик, включить его и посмотреть на часы. Десять часов! Четырнадцать часов продрыхли — будь здоров.

Он посветил на своих товарищей. Все еще спали и видели сладкие сны. И эта парочка в небольшом отдалении тоже. А ему уже хотелось помочиться и действовать. Он вернул луч на Кашафутдинова, лежавшего в своем мешке на расстоянии вытянутой руки. Глаза того были открыты. Миша отвел луч в сторону.

— Ты что? — спросил Равиль шепотом.

— Как что? — тоже шепотом ответил Миша. — Ту-ру-ту-ту. Труба зовет и всякие разные петухи.

— Какие петухи? Офигел, что ли?

— Вставать пора.

— А сколько времени?

— Десять утра уже. Пошли за водой сходим.

— Пошли. Только не ори, не буди их. Пусть поспят.

Ребята бесшумно оделись, обулись. Отойдя в сторону, умылись и почистили зубы, полив друг другу из канистры. Остатки воды разлили в котелок, чайник и миски.

— Надень чего-нибудь потеплее, — посоветовал Равиль. — На улице холоднее, чем тут.

Равиль вел к выходу довольно уверенно. Здесь налево, там направо. Переход в Переднюю систему. Стены этой обжитой части пещеры были обильно исчерканы стрелочками и разного рода кротовыми жопами, правильно указывающими на выход.

Уже немного, совсем чуть-чуть потягивало холодком вольного пространства, как вдруг их остановил неприятный знакомый запах. Потом послышался в стороне стон с каким-то горловым клокотаньем. Равиль тревожно повертел светоносной головой. Посветил фонариком в направлении звука и Миша.

На полу штрека, обнимая в неудобном застывшем движении стену, свесив голову, сидел человек. Ребята подошли поближе и увидели, что человек жив, спит и пьян. Кажется, от всего тела, на котором имелась драная и грязная непонятного оттенка болоньевая куртка, пятнистые армейские галифе и кирзовые сапоги, несло противной сивухой. Под головой спящего распустив губы человека, растекалась на полу, задевая и колено, лужа блевотины.

Равиль сунул пустую канистру Мише, присел на корточки и попробовал растолкать спящего.

— Эй, парень, ты не заблудился? Тебе как? Парень реагировал каким-то нечленораздельным мычанием. В коленном сгибе необлеванной ноги человека Равиль увидел валяющийся длинный фонарь.

Проверил его — работает.

— Эй, парень, тебе помочь?

— …ван… Вован, — отчетливо произнес счастливо проблевавшийся.

— Что?. — Вован, пошел на х-х…

— Я не Вован.

— Ты чё, не поял, Вован? Пошел на х-х…

— Рав, это, наверное, один из тех солдат, о которых говорил Крот и те ребята, — резонно предположил Миша.

— Эй, — снова потряс за плечо солдата Равиль, — а где второй? Второй где?

— В Караганде.

Второго они нашли в небольшом гроте метров через двадцать. Тот, кого, возможно, звали Вован, выдал себя громким, каким-то болезненным храпом.

В армейском бушлате без погон, в цивильных штанах, сапогах и съехавшей на нос вязаной шапочке дезертир спал на спине, раскинув ноги и накрепко зажав в кулаке целлофановый пакет с половинкой буханки черного хлеба. Рядом на плоском камне стояли полуторалитровая пластмассовая бутылка с лимонадом на донышке, другая такая же бутылка с мутной жидкостью, на запах оказавшейся самогоном, железная кружка и оплывшая потухшая свеча.

— Я думаю, они нуждаются в помощи отнюдь не подземного населения, которым мы являемся, — сказал Миша.

— Да. Дорогу к выходу они знают, раз самогон пьют, — согласился Равиль. — Пошли.

Все сильнее тянуло наружным холодом. Даже Михаилу, второй раз пришедшему к этому месту, стены и конфигурация прохода показались знакомыми.

— Что за черт? — остановился Равиль. — Заблудились, что ли?

— А что такое? — спросил Михаил. — Вроде бы это выход. Или нет?

— Ну-ка выключи фонарь, — сказал более опытный и сам отключил свой агрегат. — Где же свет?

— Какой свет?

— Дневной, какой. Здесь уже должен пробиваться снаружи свет. Ведь одиннадцатый час утра.

Но совершенно очевидно тянуло воздухом свободы. Они снова выключили фонари, пошли-поползли вперед и вскоре оказались под мутным облачным небом с редкими звездами в разрывах туч.

— Ничего не понимаю, — недоуменно пробормотал инициатор побудки. — Ведь десять утра было.

— Да?

Миша посветил на часы и тут же осознал собственную ошибку. Возле цифр «10:32» проступали крохотные буквы рт — post meridiem. Это значит 22 часа 32 минуты. Число, как выяснилось при нажатии кнопки, все еще 29 октября. Этот злосчастный день начала авантюры никак не желал заканчиваться.

— Ничего не понимаю, — повторил, почесав в затылке Миша. — Значит, по-прежнему вчера. То есть сегодня. То есть мы спали не четырнадцать, а два часа. Но я выспался, как за четырнадцать.

— Я тоже, — кивнул Равиль.

— Должно быть, под землей время идет как-то особенно?

— Выходит, так.

— Хрен знает что, дорогие товарищи. Они покурили. Конечно, на глубине воздух был вполне пригодным для дыхания, но, оказывается, здесь, на поверхности, легким холодным ветерком можно наслаждаться.

Они выключили фонари и теперь пользовались ими только на краткий миг для ориентировки. После непроницаемого мрака подземелья обычная тульская ночь казалась не тусклее петербургской белой. Поднялись из ложбинки и пошли к роднику, расположение которого Равиль знал точно. К тому же пещерники протоптали к нему вполне различимую тропинку.

С высокого холма был хорошо виден на том берегу. светящийся вечерними огнями поселок Метростроевский, серая лента асфальтированной дороги, мост через реку Осетр.