Сила Медведь - М. Г. Лой

Хозяин подворья указал место, где поставить телегу и коней. Рявкнул на двух собак, сидевших на цепи, что рвали клыкастыми пастями морозный воздух, показывая хозяину, свою преданность и защиту, и то, что не зря жрут харчи. Затем, окинув пришлых удивлённым взглядом, когда Сила, Кощей, Ворона и Апанас спрыгнули с облучка, спросил:

— Вам сколько комнат?

— Одну на четверых, ежели есть, — хрипло и устало отозвался Скоморох, когда Медведь не ответил.

— Баньку топить? — опять вопросил хозяин. Но ответ был и так ясен.

— Топи, добрый человек, — просипел Кощей.

— И я так понимаю лекарька вам, путники, надобно, — буркнул он, внимательно разглядывая Силу.

— Желательно хорошего, — кивнул Кощей, забирая у Медведя сумку с деньгами и документами. — Нарвались на Греха.

— Так значит то вы шумели в глухомани. Там, в той степи? — осторожно спросил хозяин, указывая в сторону Дальустья.

— Мы, хозяин, — кивнул Скоморох.

— Дак, что ж это, — прошептал хозяин, увлекая их за собой к крыльцу, — рядом эта тварь шастала? Рядом с нами?.. Где? — всё же решил уточнить мужичок. И Сила понял, хозяин постоялого двора ответа ждёт с ужасом и трепетом.

— В Дальустье, — сказал Кощей и чуть не наткнулся на резко замершего мужика. Тот остановился на первой ступеньке широкого крыльца, вцепился в перила и, повернув голову, широко открытыми глазами глянул на Скомороха.

— В Дальустье? — то ли спросил, то ли повторил хозяин. Пока что мысли его не сформировались, но сердце уже гулко забилось в груди. — И чаво ж, в Дальустье не остались? Яромир бы не отпустил темнотой бы вас? Он хороший. Древний, но хороший человек-ты. При нём и школа-ты расцвета. Земляника тоже был ничаво, но тот уже постарел, башка не так варила, дык и глупостями порой занимался. Говорят, взятничал и ремонтами не хотел заниматьси… Вот так… А… Как же ж поехали? Торопитесь чай, мож?..

Мужичок спрашивал, но уже знал ответ. Раньше знал. Ещё до того, как они оказались у стен Белоустья. Но ему надо было знать точно. Надо было озвучить то, что пугало его.

Некоторое время они смотрели друг на друга. А потом Кощей прохрипел:

— Нет больше Дальустья, добрый человек. Нет, — добавил он, чтобы хозяин подворья уверился в его словах точно. — Мы везли к Яромиру Лунному Агату вот их, а када приехали, Грех уже всех пожрал и разломал школу. Никого не осталось. Никто не уцелел. Всех… С детками ж был…

Хозяин пошатнулся и, цепляясь за перила, осел на ступеньку. Нижняя губа задрожала. Задрожала челюсть, когда он открыл рот, чтобы задать очередной вопрос.

— Прости, хозяин, давай позже поговорим, — сказал Скоморох, нагибаясь, чтобы помочь тому встать. — Моему брату бы лекаря хорошего, яд уже распространился. Да и баньку бы нам. И поспать. Устали.

— Да… Да, конечно. Лекарь есть, прям тута, бабка жены… старая ведьма, — хрипло забормотал хозяин, разворачиваясь и поднимаясь дальше, а потом открывая дверь, за порогом которой уже стояла старуха, такая же, как Настасья, мужа которой Сила недавно закопал. Они были похожи друг на друга эти бабки, словно одна и та же по свету бродит и жизнь одну и ту же проживает, в то же время, только в других местах. Множит их наверное кто-то, невесело подумал Могильщик.

Хозяин постоялого двора, завидев бабку жены, тут же взял себя в руки. Указал ей на Медведя и пошёл к стойке, чтобы зайти за неё и быстро сорвать деревянную дощечку, на которой были нацарапаны буквы. Ключей не было, потому что комнатой оказалось чердачное помещение. На дощечке так и было написано: «Чердак».

— На четверых тока чердак, — пояснил мужик, — но там и кровати хорошие, и шкаф есть. Комод стоит и сундук даже. Правда там три их, но вот тот, что будет с краю, справа, тот пустой. Ну энто ежели че. Так что не думайте, что плохо будет. Пыли многовато, но я с вас немного возьму. Правда на четвёртый придётся подыматься. Я щас в баньку дров подкину. Буквально часа три назад отгорели, проезжие гости парились. Идите, я вас крикну.

Поднимаясь по лестнице, Медведь чувствовал, как мороз пробирает до кончиков ушей. Вроде ж отпустило, когда Скоморох огнём почистил, пусть и не помогло, но легче стало. А вот опять накатило. Бабка поднималась медленно, переставляя свои кривые ножки, и тогда Сила сунул свой мешок в руки Апанасу, который до сих пор пребывал в странном помешательстве и, несмотря на болевшие раны, подхватил старушку и понёс её наверх.

— Спасибо, медведушка, — сказала бабуля. Сила ничего не ответил, а когда внёс старушку под тёплую крышу чердака, аккуратно поставил на пол и завалился на первую попавшуюся кровать. Ворона тут же к нему метнулась, начала причитать. Бабуля попросила упырку отойти, и та, всхлипывая, всё же сделала пару шагов в сторону. А Кощей спросил у старухи, не надо бы чего. Бабуся покачала головой, сказала, чтобы полотенца и мыла брали и шли в баньку.

— Она ещё тёплая. Идите первыми мойтесь, а я пока медведушкой займусь. А кода закончу тута, в баньку его париться поведу.

И Кощей потянул за собой Ворону с Апанасом, и Медведь словно в тумане смотрел на то, как они выходят за дверь. Тело ныло и болело, раны горели. Внутри что-то скручивалось и бурлило, Сила почувствовал, как его затошнило. Оборотень с отравой справлялся плохо, от такого и правда можно было умереть. И даже по-настоящему.

Бабуля, стоило Кощею и упырятам выйти, зажгла пучки сухой травы, затем обсыпала его зерном, сунула пучки в руки. Вытянула из кармана старого тёплого халата шнурки и затянула на них несколько узлов. Затем повесила себе на шею и вынула из другого кармана мешочек, в котором была соль. Ею она закрыла кровоточащие раны, отчего Медведь покривился. Запекло сильно. А едкий дым от пучков соломы проникал в глаза и ноздри, заставлял хрипеть и покашливать. Бабулька сняла с шеи один из шнуров, присела на пол, на котором лежал вязанный половик, натянула шнурок руками и принялась шептать. Слов было не понятно. Сами же ведьмачеи не разбирали того, что бормотали. Могли шептать громче, могли тише, могли одними губами. Но колдовство творилось, творилось с помощью шнурков, лент, тряпиц, на которых обязательно был хотя бы один, но узел или же вышивка. С началом ворожбы шнур в руке бабушки начал тлеть, распадаться на тонкие, шерстяные нитки, источать едкий дымок, добираться до узелка,