Сила Медведь - М. Г. Лой

чтобы поглотить и его. И продолжить свой путь дальше. Иногда старушка затягивала новый науз, но шептуна никогда не прерывала, если только для этого нужно было специально сделать паузу.

Сколько продолжалась над ним ворожба старой ведьмы, Сила не знал, однако опомнился он уже в бане. Голый. Пар проникал в лёгкие и в поры, и скользил горячими каплями по коже. Прочищал всё тело и внутренности, заставлял кашлять и выхаркивать что-то чёрное и склизкое. Бабка хлестала веником, что держала тощей, словно сухая ветка сливы, рукой, и хлестала так сильно, что Сила готов был соскочить с лавки немедленно и укатиться прочь. Бабуля продолжала бормотать и продолжала сжимать в другой руке уже ленту, на которой была изящная вышивка. Потом она эту ленту повязала Силе на лоб, вытянула другой шнурок и снова зашептала.

Сила ещё помнил, как плёлся из бани, закутанный в простыню, и не помнил, как где-то в стороне всходило солнце, помнил лишь, как поднялся на четвёртый этаж, миновав не знакомых людей. Помнил, как переступил порог и глянул на сидевшего на кровати Кощея и мерно спящих упырей. Помнил, как лёг в кровать, и Скоморох заботливо укрыл его тёплым, ватным одеялом. Помнил, как прикрыл глаза… и дальше ничего, кроме темноты.

Проснулся Сила на закате, когда солнце вот-вот собиралось коснуться алым диском горизонта. Могильщик тогда подумал, завтра будет мороз. Перекатившись на спину, Медведь, не вставая, глянул в высокое, от пола до потолка, рядом с которым стояла его кровать, окно. Бойница была узкой, но отсюда просматривалась вся деревня и даже поля, что лежали за ней. И часть реки, что изгибаясь, проходила почти рядом с домами. Наверное и паводки тут бывали частыми, однако людей это не пугало. Хорошие колдуны отведут беду, и Сила был уверен, что в этой деревне они были.

Сев на кровати, Медведь покривился, пощупав огромный шрам на том месте, где ещё утром была дыра. Затем осмотрел розовый, уродливый шрам на боку. Покрутил шеей. Раны ныли, но не болели, и в принципе в движениях не стесняли. Но Сила знал, резко поворачиваться, нагибаться и уж тем более прыгать было запрещено. Пока. Дня три. Хорошо, что ведьма оказалась на постоялом дворе. Ведьмы ядовитые раны заклеивали на раз-два. Впрочем, хороший лекарь делал так же, однако хорошего лекаря днём с огнём сейчас не сыщешь.

Кстати, морда у Силы уже почти зажила. Надо бы подправить бороду и усы.

Вещи Медведь нашёл на стуле, возле кровати. Быстро натянув трусы, подштанники и штаны, надел носки и сразу же сапоги. Потом майку, рубаху из серого, плотного льна, свитер. Расчесал спутанные волосы пятернёй, заплёл в косу, порыскал на стуле резинку или тряпицу, затем под кроватью. Ничего не найдя, затянул косу в узел. Распутается через пять секунд, ну и ладно. Пригладив кривую бороду, Сила поднялся. Слегка повело. Удержался. Немного обождал и пошёл к выходу. По дороге глянул в огрызок зеркала, испугался. Покривился, вышел за порог.

Спускаясь вниз, он задержался у небольшого оконца. Его взбудоражили крики. По большому двору бегали Апанас, Ворона и ещё несколько ребятишек — двое из них перевёртыши-волчонки. Дети играли в мяч, пиная его и восторженно кричали каждый раз, когда удар получался, и так же громко расстраивались, когда проходил мимо ворот, которые представляли собой четыре дубовые чурки. Медведь продолжил спуск и вскоре оказался в небольшой горнице, а там вышел в просторную хоромину, заставленную столами и лавками. За столами сидели люди и атмосфера в горнице витала такая, что впору вешаться. Медведь понял — попал на поминки.

— Это мой брат, — сказал Кощей, сидя у большого камина, трещавшего огнём. В руках у него была домра. — Сила Медведь поборовший демона Греха.

— Добра тебе, Сила Медведь, — подошла к нему женщина с красными от слёз глазами. — Садись. Помяни наших деток и друзей.

— Благодарю, — пробасил Медведь и присел туда, куда указывала женщина. Ему тут же поставили чистую тарелку, женские, заботливые руки наложили картошки и мяса. Сунули под нос кутью. Сила съел ложку. Мужики налили в стакан.

— Пусть костры освещают им темноту, а звёздная дорога будет светлой, — сказал Медведь и выпил всё до дна. И другие тоже выпили, женщины всхлипнули, мужики вздохнули. Некоторое время в горнице стояла тишина. Сила с трудом закусывал. Хорошо, что ухватил нарезанных с луком и горошком солёных огурцов. Если бы сунул в рот мясо, то точно бы подавился.

Нарушила тишину выбежавшая откуда-то из боковой двери женщина, она несла две огромные чашки. Над ними поднимался пар. Медведь учуял солянку. Хозяйка двора поставила их на разных столах, забрала пустые. Тут же встали из-за столов ещё две женщины, но она приказным тоном сказала сидеть.

— Сама управлюсь, — рыкнула властно она и убежала.

Кощей пробежал пальцами по струнам.

— Ну что же мы сидим, как на похоронах, добры люди?! — вопросил он, вставая.

— Дык мы и есть на похоронах, добрый человек, — ответствовал ему кто-то из-за столов.

— А ежели мы на похоронах, то чаво ж не плачем, добры люди? — продолжал скоморошить Кощей, трогая струны ловкими пальцами.

— Дык все слёзы ужо выплакали, мил человек, — ответил ему другой голос.

— А ежели выплакали, то по что ж не смеёмся, добры люди?

— Дак, как можно смеяться, мил человек. Мы ж на похоронах.

— А ежели на похоронах, то что ж и смеяться нельзя, добры люди?

— Дак грех же то, вроде как, добрый человек.

— А нет такого греха, как смех, добрые люди. Даже если горе, давайте посмеёмся, чтобы им зажечь костры в той тьмущей темноте, в коей они сейчас прибывают-ты в ожидании, када им явится звёздная их дороженька, что уведёт их кудась неведомо-то, но всяко в иной мирок, а может и в энтот-ты наш. Давайте будем смеятьси и пусть они смеются с нами тоже, и смотрят на нас и радуются за нас. И пусть пути их будут гладкими, а миры, кудась приведут их дороги, чистыми и добрыми, светлыми и тёплыми, яркими и пушистыми.

И Кощей забрынчал мелодию и тут же громко заголосил:

— Поварёнок варит борщ,

Он на удивленье тощ.

А рядом папенька стоит,

Сальным пузом шевелит.

«Ты варись-варись борщец», —

Приговаривает шкет.

А папаня жарит сало,

Ёму своёго же мало.

Люди смеялись пока что с натугой, но уже смело хлопали в ладоши, кто-то даже привстал и стал притопывать на месте. Сила, пока вновь не наступила жуткая тишина, быстро слопал то, что