Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Ага, вижу… — пробормотал Вепуат, вцепившись в запястье Гедимина, и повернул его руку ещё на пару градусов. Сармат старался не шевелиться. Вепуат, кажется, забыл, что в наруче с приделанным к нему сканером кто-то есть, и водил чужой рукой, как щупом. Выждав секунду, он забарабанил по экрану, настраивая увеличение, и еле слышно хмыкнул.

— То же самое, — он выпустил руку Гедимина и шумно вздохнул. — Жизнь еле-еле теплится. Если их ещё не выкинули и не съели, — это, наверное, не смертельно?

Гедимин пожал плечами и снова украдкой сунул руку под чужое крыло. Скафандр ничего не заметил.

— Хранитель тоже притих, — пробормотал он, оглядываясь на реакторный купол. Туда, осторожно обходя металлические градины, пробирались операторы новой смены.

…Вепуат разгрёб камешки и радостно хмыкнул.

— Выжила!

Гедимин с вялым интересом взглянул на осевший холмик. Прозрачный полутораметровый куст исчез — даже пепла не осталось, только из разворошённого Вепуатом гравия торчало что-то блестящее. Оно было тёмно-синим, с короткими голубоватыми шипами.

— Это всё корка, — Вепуат покосился на сигма-сканер, в упор приставленный к странному комку. — А под ней — шипы-проростки. Думаю, прорежутся, когда похолодает. Сейчас оно в анабиозе… Живучая всё-таки штука.

Он огляделся по сторонам, пересчитывая что-то на пальцах.

— Побеги сожгло, но все ядра выжили. Теперь — ни серебряных жуков, ни волосяника… Интересно, успели они выпустить споры?

…Гедимин положил на лабораторный стол последний костяной «бластер». Айзек оглядел ряд гладких желтоватых корпусов и тронул пальцем край сопла.

— Широкий луч, малая мощность?

— До трёхсот градусов, — Гедимин указал на «термобластеры»; их было больше, и они лежали чуть поодаль от пары «крио». Айзек, кивнув, отошёл в сторону, пропуская к столу оживившихся филков.

— Надеюсь, обойдётся без аварий. Дасьен и Альгот, это тоже вам, — он указал на «криобластеры».

— До минус тридцати, — пояснил Гедимин. — Если этого мало…

— Даже много, — отмахнулся Дасьен, пристёгивая второй «бластер» к поясу. Альгот неопределённо хмыкнул и скрылся в соседнем отсеке. Филки разбредались кто куда, и Гедимин, задержавшись ненадолго у стола, пошёл к шлюзу.

— Да никто не знает, — громко сказал кто-то за углом. — Откуда им⁈ Что они, дроны туда запускали?

В ответ ему недоверчиво хмыкнули.

— У них тут рядом высокая цивилизация, — пробормотал другой. — Должны же быть какие-то представления…

Двое презрительно фыркнули — громко и почти синхронно.

— Представления! Они тебе представят…

— Хаос, — повысил голос первый; Гедимин уже заглянул за угол и увидел их — небольшую, но плотную группу филков, одетых в куртки из кожи и войлока. У того, кто сейчас говорил, под мышкой была сложенная шапка с торчащими меховыми ушами.

— Они говорят — там хаос. Такая штука, где всё вперемешку. И иногда что-то вываливается. Металл, вода, камни.

Филки переглянулись.

— Металл — он тут выпадает расплавленным, — сказал один из них. — А вода — то жидкой, то замёрзшей. Как там, где плавится сталь, вода может быть жидкой⁈

— Да конденсация, что ты, в самом деле… — недовольно пробормотал другой. — Если высота достаточна…

— И что это получается? — заговорил третий, недоверчиво хмыкнув. — Эта штука — она твёрдая? Жидкая? Или что-то вроде плазменного облака?

— В плазме может быть всё вперемешку, — пробормотал второй, отступая на шаг и разглядывая что-то, подвешенное на груди.

— Что там? — спросил другой филк, поворачиваясь к нему.

— Дёргается, — второй поднял перед собой рамочный радиометр. Филки, замолчав, уставились на прибор. Теперь и Гедимин видел, как подвес на жгуте за стеклом ходит вверх-вниз.

— Да ты его трясёшь. Поставь! — велел другой. Радиометр воткнули в гравий. Гедимин потянулся к запястью, выпуская «щупы» дозиметра, и беззвучно помянул спаривание «макак». Зубцы графика интенсивности ритмично вздымались и опадали — и верхний из них поднимался до значения в пять микрокьюгенов. Стрелка под экраном уверенно указывала на реакторный купол.

— Кет!

Гварза, выйдя из барака, сделал пару шагов к Гедимину и остановился.

— Видел пульсацию? — сармат развернулся к нему. Стрелка сдвинулась — её невозможно было сбить с цели.

— Видел. Подойди!

…Кокон защитного поля побелел настолько, что на его поверхности можно было различить концентрические круги из тонких красных линий. Одни линии змеились на внешней сфере, другие — на внутренней; их яркость была разной, но форма — одной и той же.

«Проём развёрнут от реактора. Если источник пульсации — только он…» — Гедимин просунул в кокон «щупы» дозиметра. Кривая на экране, дрогнув, продолжила движение; амплитуда колебаний уменьшилась, но рисунок остался тем же. Стрелка-указатель развернулась к песочным часам, завёрнутым в кокон, и замерла.

— Ну? — нетерпеливо спросил Гварза. По экрану его дозиметра тоже ползла зубчатая кривая.

— Так и есть, — сказал Гедимин. — Пульсация с двумя источниками. А ритм один и тот же. Надо ещё проверить часы в реакторном бункере…

Гварза пробормотал что-то неразборчивое.

— Что это? Есть версии?

Гедимин пожал плечами и снова взглянул на дозиметр. Пульсация не прекращалась.

— Кет, — Гварза придвинулся ближе. — Вспышки интенсивности перед авариями. Тоже с переменным источником. Ты их называл кипением. Это оно?

Гедимин покачал головой.

— Даже и близко нет. Та пульсация была хаотичной. А тут есть ритм. Видишь? И… у неё не переменный источник. Они постоянные. Просто их несколько.

— Saat hasesh… — прошептал Гварза, разворачиваясь к двери. — Идём в бункер.

…Часы, заправленные костяным пеплом, «фонили» с той же интенсивностью — и их излучение пульсировало в такт реакторному. Пульсация не стихала уже десять минут. Гедимин заглянул в монитор — твэлы «горели» вполсилы, но ровно, без всплесков и белых сполохов.

Покосившись на Гварзу, он осторожно сдвинул височный щиток. Волокнистые щупальца, потеплев, прижались к коже. Сармат тронул корпус