Утро нового века - Владимир Владимирович Голубев

— Нет, британского монарха точно не трогали! — Черкашин вытащил из стола бутылку ярко-зелёного стекла и наполнил пузатый прозрачный бокал тёмной ароматной жидкостью, — Пей, Андрюшенька, тебе надо.

Тот рассеянно отхлебнул, вытаращил глаза и спазматически закашлялся:

— Что это?

— Ты пей, племянничек, пей! — участливо смотрел на Оболенского старый дипломат, — Дел в эту ночку столько натворили, что твой сэр Саймон мог бы и не бежать — кто бы заметил, хе-хе.

— А как сэр Сэмюэл, его уже схватили? — пришёл в себя молодой человек.

— Беспокоишься за своего бывшего начальника? — расхохотался Черкашин.

— Да надоел он хуже пареной репы! Редкая сволочь. — улыбнулся агент.

— Ты не волнуйся — он поручен самому Зыкову, от него не вывернешься. Я уж попросил, чтобы о твоём Стивенсе мне сразу сообщили, так что, не спеши, Андрюшенька, ты ещё с ним свидишься. Ждут тебя, попомни мои слова, великие дела…

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Объясните-ка мне, Питер, что произошло? — лорд Чарльз был в гневе, причём его ярость уже перешла в ту стадию, когда она выражалась не в крике и размахивании руками, а в пристальном взгляде и тихом голосе, грозящим значительно большими проблемами для собеседника, — Как наше тайное дело по сожжению клоаки блуда, греха и пороков, именуемым Парламентом, вызвало бегство штатгальтера Вильгельма?

— Мой Светоч! — бывший голландец ответил ему, прижав руки к груди и пав на колени, — Я никогда бы не посмел нарушить Ваше доверие!

— Вы — подлый слуга Вельзевула, Питер! — в груди пророка заклокотало, он явно был на грани срыва, а это представляло для старого разведчика большую опасность, — Я давно подозреваю, что Ваша изворотливость есть не что иное, как продукт деятельности сатанинского ума царя Павла!

— Мой Светоч! Но при чём здесь я? Я же не был допущен к тайнам сикариев[1] нашего ордена! — русский агент не поднимал взор на главу луддитов, выражая свою покорность.

— Джон Стич видел Вас подле моего кабинета, как раз когда я обсуждал детали поджога! — глаза лорда загорелись истинным огнём благочестия, а его указательный палец, казалось, превратился в пламенный жезл, — Именно Вы могли поведать нашу тайну людям варварского чудовища, этого сына Сатаны! Как бы ещё северные дикари умудрились вытащить старого голландца в Гамбург? Они никогда бы не решились на такое, если не столь долго приготавливаем нами пожар! Да и Вы, как я помню, числились подданным Нижних земель и наверняка сохранили верность Оранским! Всё наводит на Вас, Питер!

— Джон Стич? — стоя́щий на коленях обвиняемый поднял на своего вождя круглые от ужаса глаза, — Улыбчивый Дуг говорил мне, что подозревал его в измене, ибо целых два дела, к коим тот имел отношение, не удались! Помните неудачный пожар в мастерской Уоллеса и доме лорда Леннокса? Оба раза наших сикариев поджидали… А ведь Дуг так странно погиб при волнениях в городе… Да и почему же Стич сразу не рассказал о моём появлении возле Вашей приёмной? Я, призна́юсь, не помню, что я делал каждый час, но тот же молодой Исайя, Ваш племянник, мой Светоч, он должен был бы заметить меня…

— Сын моей сестры не даёт о себе знать с самого пожара! — тон одного из пэров Англии был всё ещё злым, но в нём уже обнаруживалось сомнение, — Я, признаться, думал, что юноша не смог преодолеть своей страсти к слабому полу и направил Стича поискать Исайю по борделям Лондона…

— Не могу сказать, что молодой человек полностью очистился от греха под Вашим влиянием, мой повелитель, но отправится к падшим женщинам в такой важный момент…

— Теперь я тоже вижу, что мой племянник не стал бы так подводить своих братьев… — лорд Чарльз серьёзно задумался, и на его лице уже отчётливо стала заметна смена настроения.

— Мой Светоч! — старый торговец так и не поднялся с колен, но теперь его голос звучал гораздо увереннее, — Охрана сообщала мне, что Стич не ночевал в своей комнате в ночь перед пожаром. Вас же тоже уведомили?

— Стич сказал, что ему надо… Ага! Стич! Он же сам предложил мне отправиться отыскать моего племянника! Чёртов соглядатай! Я всё понял! Я давно видел, что его длинный нос торчит из каждой щели моего дома! — лидер луддитов снова впал в гнев, — А мой Исайя! Мой мальчик! Что с ним?

— Позвольте мне, мой господин, самому возглавить поисковую группу? — тихо проговорил самый давний соратник лидера секты, — Я привлеку для этого дела Ладдела и Смита, а поможет мне Котрейн.

— Да-да, конечно, мой верный Питер! — нечасто доводилось окружающим видеть лорда Чарльза растерянным, — Немедленно займись этим! Да! И Стича найди! Найди его! Особенно если с моим Исайей он что-то сделал!

Бывший голландец посчитал нужным из опасения стать свидетелем припадка гнева лидера тайного общества луддитов быстро покинуть кабинет, непрерывно кланяясь. Закрыв за собой двери, он кивнул охраннику и пробурчал себе под нос по-русски:

— Господи! Стар я стал для таких игр! Хорошо, что этот Стич оказался таким глупым и уверенным в себе, и покинул дом до моего предполагаемого разоблачения. Надо скорее прирезать его, чтобы и тела не нашли… Ох! Бедный Исайя, каково ему сейчас сидеть в трюме корабля, идущего в Нью-Йорк… Хе-хе… Однако, если бы старый Чарли знал, сколько дел получилось провернуть, прикрываясь его тайными операциями, а сколько вообще руками его сикариев… Хе-хе.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

— Что скажешь, Пётр Алексеевич? — я тепло обнял Обрескова, который, словно метеор, носился промеж дружественных нам европейских столиц, ища выгодные России решения в условиях идущей войны, — Не срастается наш комплот? Моро опять хвостом крутит?

— Именно так, Государь. — кивнул мой верный дипломат, — Франция по-прежнему не желает принимать на себя хоть какие-нибудь внятные обязательства, рассчитывая, что именно мы примем всю тяжесть войны с коалицией.

— Понятно, понятно… Талейрана не сдвинуть?

— Истинно так, государь. — усмехнулся Обресков, — Ему кажется, что он может всех обхитрить, а время играет за него.

— Но всё-таки, что-то французы желают обсуждать? Вряд ли они просто выставили тебя за дверь, Петя, а? — также улыбнулся я.

— Это да… Талейран предложил обсудить послевоенное устройство мира, особенно приобретения Франции, причём