Мученик - Энтони Райан

разрушала непогода, но в каменной кладке сохранялась точность, говорившая о весьма искусных каменщиках, которые возводили в своё время потрясающую архитектуру. Мой живой ум невольно воображал огромные дома, стоявшие на этих улицах, увенчанные, быть может, статуями величайших и лучших людей этих мест.

— У него было название? — спросил я Эйтлиша. — У города, который здесь стоял?

Он некоторое время шёл тем же ровным шагом, а потом соизволил очень тихо ответить:

— Таер Утир Олейт.

Последнее слово мне было незнакомо, зато я узнал «таер утир», относившиеся к двери или воротам, а значит город называли воротами куда-то. Не нужна была особая проницательность, чтобы понять, что за неровной трещиной в подножии горы впереди находится нечто важное. Сейчас она казалась значительно больше, чем при первом моём на неё взгляде, и я вспомнил, как далеко зашла Лилат, чтобы не пустить меня туда.

— Ты боишься не зря, — сказал мне Эйтлишь. — Мой народ не просто так избегает этого места.

— Тогда зачем мы туда идём? — Снова тишина, и сгорбленная фигура Эйтлиша брела дальше, не соизволив ответить. — Что будет, если я не пойду с тобой? — спросил я, раздражённо остановившись.

Он шёл дальше, не поворачиваясь, хотя на этот раз ответил быстро и с простой неоспоримой уверенностью:

— Я тебя убью.

— Ей бы это не понравилось, — сказал я, злясь на свой голос, который вдруг вероломно прозвучал несколько выше.

— Да, — раздался задумчивый ответ, — вряд ли ей бы понравилось.

Я ещё немного посмотрел, как он бредёт, а потом пошёл следом, сдерживая желание ускорить шаг.

— За тобой послали прежде чем Лилат нашла Рулгарта и его племянника, — сказал я, поскольку мне надо было отвлечься и обоснованно хотелось отсрочить прибытие в место назначения. Любопытство вечно было одним из моих основных недостатков, но его всегда усмирял мой острый инстинкт на опасность. — Откуда ты знал, что надо взять ему меч?

— Не притворяйся наивным, — сказал мне Эйтлишь. — Тот, кто настолько глубоко, как ты, почувствовал прикосновение Доэнлишь, не может быть таким невежественным. — Тогда он остановился, над нами высилась трещина в горе, недра которой оставались такими же безликими, как и всегда. — Ты явно собираешься задавать очень много вопросов. Предупреждаю тебя, Элвин Писарь, тщательно выбирай вопросы, которые задашь в этой тени. Я привёл тебя сюда, чтобы привить понимание, вот и всё. Если ты мудр, а я знаю, что нет, то примешь только прозрение, которое я предлагаю, и уйдёшь восвояси. Всё прочее, что ты узнаешь внутри, будет по твоему выбору, и я к этому не имею никакого отношения.

Прежде чем ступить во мрак, его фигура снова раздулась, хоть и не настолько впечатляюще, как раньше, и я понял, что он глубоко вздохнул, собираясь с духом. Потом он без промедления двинулся вперёд, исчезнув в казалось бы абсолютной темноте и оставив меня колебаться в одиночестве. «Я убью тебя», сказал он, а это обещание я слышал часто и мог отличить, когда его говорят всерьёз. И всё же я не мог отделаться от растущего подозрения, что испытать сокрытое под этой горой может оказаться куда как хуже.

— Я капитан Элвин Писарь из Роты Ковенанта, — прошептал я сам себе. — Я сражался в самых ужасных битвах, встречал самых опасных врагов. — Но всё же мне непросто было сделать тот первый шаг в темноту, и лишь чуть-чуть проще сделать второй.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Вскоре темнота меня полностью поглотила. Осторожно двигаясь в недра горы, я пришёл к паническому заключению, что настолько тёмное место наверняка по природе неестественно. Годы, проведённые на Рудниках, оставили во мне укоренившуюся терпимость к тёмным дорогам под землёй и понимание, что в проходе, расположенном столь близко к поверхности, не должно быть такого скудного освещения. Здесь же до такой степени всецело отсутствовал свет, что я чувствовал себя потерянным, лишённым даже отзвука собственных шагов по голому камню. Я сражался с острым искушением развернуться, убежать из этой магической ловушки. Вернулся бы в дом, собрал бы все припасы, какие только нашёл, и попытал бы счастья в горах. Я знал, что даже с наступлением весны многие перевалы ещё закрыты. Однако Лилат рассказала, что на юге есть ещё путь, который может быть проходимым. Она также ясно дала понять, что идти тем путём чрезвычайно опасно, а то и невозможно для человека с таким скудным опытом, как у меня. Однако в тот миг он казался мне предпочтительным по сравнению с этим нерешительным продвижением в темноту.

Я уже почти готов был остановиться, когда во мраке, наконец, что-то замерцало. Поначалу это была лишь вариация во всепоглощающей стене мрака, но через ещё несколько нерешительных шагов она стала мерцающим светом недавно зажжённого факела. Когда я подошёл, слева от меня загорелся ещё один факел, и я заметил большую тень Эйтлиша, окаймлённую светом, а потом он снова ушёл в темноту. Затем донёсся скрежет металла об кремень, и загорелся третий факел. Пылающая троица создавала круг свечения на каменном полу. Он был неровным, покрытым трещинами, скорее, как пол пещеры, а не как нечто сделанное руками человека. Глядя на железную подпорку ближайшего факела, я увидел, какая она старая и ржавая, а под её тремя опорами камень усеивали рыжие хлопья ржавчины.

На первый взгляд, мрак за светом факелов казался абсолютным, словно очередная бездна, из которой человек, нырнувший в неё, может и не вернуться. Потом мои глаза различили едва заметные крапинки в стене теней — мерцающее пламя отражалось от какой-то неровной поверхности.

«Что это за место?». Я не позволил этим словам слететь с моих губ, вспомнив предупреждение Эйтлиша о задавании вопросов внутри горы. Вместо этого я стал просеивать свои знания о каэритских преданиях, пытаясь отыскать подсказку о том, зачем он привёл меня в это безликое подземное убежище. Большая часть моих познаний происходила от фантазий, накарябанных мошенником Улфином, и от нескольких отсылок к духовным вопросам, произнесённых Лилат. Да, однажды я владел весьма уникальной книгой, которая наверняка обеспечила бы меня нескончаемыми познаниями об этом месте, если бы только оставалась у меня. Мой разум сочинял разные идеи о магических сокровищах, которыми набита эта гора. Обнаружить, что она пуста, было одновременно разочарованием и облегчением, хотя мой любопытный разум склонялся скорее к первому, а не к последнему.

— Чем лучше упорядочены твои мысли, — посоветовал Эйтлишь, пряча кремень и огниво куда-то в недра своей робы, — тем легче тебе будет отыскать это.

Без дальнейших преамбул он скинул покров. Под ним была куртка без рукавов из свободного тонкого