Княжич Юра V - Михаил Француз

акцента русском, резко поднимаясь с места и делая шаг нам на встречу. Настолько резко, что я даже вздрогнул. — Ты ли это⁈ Мои глаза меня не обманывают? — поспешил подойти к ней и подхватить её за кончики пальцев своими кончиками пальцев он.

— Не обманывают, Дарик, — показательно тяжело вздохнула Катерина. А я, как дурак, стоял столбом и непонимающе переводил свой взгляд с одного на другую и обратно.

* * *

Глава 40

* * *

— Я повешу своего начальника разведки, — как о чём-то решённом и будничном, сказал тот, кого Катерина назвала «Дариком». Довольно необычное обращение к правителю целого государства, причём, далеко не маленького государства. С другой стороны, если вспомнить, кто такая сама Катерина…

Кстати! Переведя взгляд с Шаха на мою спутницу, я недоуменно замер. Потом моргнул. И мне даже захотелось протереть глаза: она изменилась.

Нет, не платье, не её одежда, а она сама! Её лицо было не тем, к какому я уже успел привыкнуть за месяцы нашего с ней общения. Оно не стало хуже или лучше, более красивым или менее, но — другим. Рядом со мной стоял другой человек. И голос… тот голос, которым была произнесена фраза: «Не обманывают, Дарик», он не был привычным голосом Катерины. Опять же: не стал он ни хуже, ни лучше, просто: другим женским голосом.

Единственное две вещи, которые не изменилось — были её волосы и глаза. То есть, даже рост немного поменялся: женщина стала немного ниже, бюст чуть-чуть увеличился, в фигуре добавилось чуть-чуть «полноты». Но всего этого ровно настолько, чтобы платье не пострадало, не перестало «сидеть» правильно. А вот глаза остались прежние. И волосы…

Хотя, нет — волосы тоже претерпели некоторые преобразования, просто, ещё менее заметные: длина их и причёска, в которую они были уложены, остались прежними, но вот цвет из «платинового» стал гораздо ближе к классическому «русому», светло-светло-русому.

Получается: только глаза?

Я удержался от того, чтобы проявить невежливость и протереть свои зенки. Удержался. Сморгнуть сморгнул, но протирать и трясти головой не стал. А ещё через секунду, уже и успокоился. Для этого потребовалось только составить себе небольшой труд подумать. И вспомнить, кто же такая Катерина, и чему она меня все эти месяцы учила. Ведь она же — Ведьма Воды! И учила она меня полному клеточному контролю собственного тела. А что труднее: воссоздать из кровавой лужи оторванную голову или слегка поменять себе форму носа, глаз, ушей, овал лица, рост, телосложение, цвет волос… Хм. Если так подумать, то ответ на вопрос становится уже и не так очевиден. Ведь произвести все эти разрозненные изменения так, чтобы результат получился гармоничным, красивым и не вызывал у зрителя чувства диссонанса или эффекта «зловещей долины», надо очень-очень постараться. Не уверен, что у меня самого получится с первого раза… Вот «скопировать» чью-то внешность — пожалуй, может и получиться, а создать свою собственную…

Я так ушёл в эти свои мысли, что даже частично прослушал то, что эти двое друг другу говорили. Но это и не удивительно — я всегда был человеком увлекающимся и немного рассеянным.

— … как это не виноват? Как это «не знал»? Ко мне в страну прибыл настолько серьёзный и значимый Гость! Более того: уже больше месяца находится здесь, а мне до сих пор об этом не сообщили. Это преступная некомпетентность!

— В мире осталось не так уж и много тех, кто, вообще, знает обо мне, Дарий, — пожала плечами Катерина, разрывая тактильный контакт между их пальцами и опуская свои руки. — Ещё меньше тех, кто знает в лицо. А, если по каждой мелкой провинности вешать подчинённых, то они довольно быстро закончатся.

— Ну уж не утрируй, Катя, — чуть поморщился Дарий. — Мы живём не в позапрошлом веке — такого бешенного недостатка в людях нет. А без показательной жестокости правителя, народ расхолаживается и наглеет.

— Тебе видней, как со своими подданными обращаться, — снова пожала плечами Катерина. Довольно равнодушно, кстати, учитывая предмет разговора.

— Но я не ожидал твоего визита, — отошёл назад и снова опустился на свой ковёр Шах. Только ложиться на подушки не стал, остался сидеть. А ещё повёл рукой, указывая на такие же ковры с подушками, лежащие в стороне от него, так, что образовывали почти правильный почти равносторонний треугольник. Почти — место Шаха даже геометрически в этой фигуре выделялось, оно главенствовало. Ненавязчиво, но, кто тут хозяин, а кто гости, понятно было интуитивно, без дополнительных озвучиваний или обозначений.

Катерина молчаливому приглашению последовала — опустилась на один из ковров. Я, переведя её взгляд, мне брошенный, как разрешение или совет последовать её примеру, тоже. В результате, Шах оказался напротив меня, а Катерина… слева. Она, кстати, и всё дорогу через сад тоже держалась слева от меня. Слева и ровно на полшага позади. Подчёркивая… что я… главный? Хм.

— Ты пригласил на беседу Юрия, он попросил меня сопроводить его. Я послушалась, — легко ответила женщина. — Я здесь только его волей.

— Во-от как, — протянул Дарий. — Это… несколько… меняет ситуацию… хоть и не полностью… — он перевёл на меня свой взгляд, с видимым трудом оторвав его от Катерины. — Юрий Петрович, правильно?

— Всё правильно, Ваше… Великолепие, — решил добавить я то «титулование», которое ранее услышал от Гвардейского «подпола». Ответил без подобострастия, с достоинством, но с лёгким уважительным поклоном. Тот поморщился.

— «Величества» будет достаточно, — поправил меня Шах. — Юра… могу я тебя так называть? На правах старшего по возрасту?

— Можете, — произнёс я, превратившись в сплошной комок подозрительности. Слишком уж… стелился целый Шахиншаш, Шах над Шахами, Царь Царей. Не с проста. Явно, не с проста. И подозрительность не была скрыта, она вполне явственно окрасила мой голос, которым я произнёс это недлинное слово.

— Юра… — снова заговорил Дарий, вернувшись к тому, на чём остановился. — Как тебе Персия?

— Ну, я довольно мало, что успел увидеть, — осторожно ответил ему я. — Только канал, да Сузы…

— А Парс? — уточнил он.

— Здесь, в столице я не имел возможности толком осмотреться — съёмки. Очень плотный график.

— Это легко поправимо, — мягко улыбнулся Шахиншах. — Ведь, насколько я знаю, съёмки закончены? Такой безумной спешки больше нет.

— Съёмки закончены, — не мог не согласиться с ним я. —