Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий

— Ещё как доволен!

— Тогда пошли чай пить с пирогами!

Стороннему наблюдателю могло показаться, что они друг на друга кричат. Фактически так оно и было.

Леонардо принюхался и примирительно улыбнулся: — Пироги говоришь?

— Говорю: пошли скорее, пока твои оглоеды их там без нас все не съели.

Угроза остаться без пирогов подняла мастера с места и вскоре, в единственном освещённом углу большой тёмной лаборатории, собравшись тесным кружком, они вчетвером пили обжигающе горячий чай из больших дутых кружек заедая его успевшими остыть пирогами.

Одна из ламп потухла у них на глазах. В ней закончилось масло. Глядя на это, Леонардо стал рассказывать о таинственной силе «электро» с помощью которой можно легко осветить весь этот зал на что требуется десятки фонарей или сотни свечей. Иной раз путая, точнее не разделяя, свои собственные мысли и услышанное из речей Государя, мастер пересказывал восторженно глядящем на него мальчишкам о городах будущего, где в каждой стеклянной свече будет жить укрощённая сила молнии и таких свечей будут миллионы миллионов. И в городах ночь станет ярче дня.

Младший из братьев Коперников, в свою очередь, пересказал что запомнил из личных разговоров, которыми удостоил его Государь. Про то, что мир гораздо больше и сложнее, чем принято думать. Про тихо плывущие в пустоте звёзды — словно костры в ночи. И каждая из них бесконечно далека от любой другой, но способ переплыть эту чёрную бездну есть, пусть он крайне непрост и очень долог. Постепенно очередь рассказывать естественным образом перешла к Михаилу Игоревичу. Он вспомнил про тот случай, когда, вместе с мастером, совершили первый прыжок с паршютом ещё не будучи уверенными что тот по-настоящему работает. Потом они трезвонили и били в церковные колокола пытаясь перебить проклятый дурман османских колдунов, создаваемый ими с помощью звука, который нельзя расслышать.

Глаза у мальчишек горели.

Когда пироги были съедены, чай допит, а братья Коперники принудительно отправлены отдыхать под страхом что завтра их не допустят к работе над доспехом, если они придут не выспавшиеся, Мишка начал тот разговор, ради которого и пришёл сегодня.

— Слушай, — сказал он, поймав момент пока мастер находился в сытом и довольном состоянии. — Скажи мне честно: сколько ты ещё собираешься убиваться по Марье Петровне? Случившегося не изменить. И мне тоже очень жаль её, веришь?

Мастер отвернулся: — Не верю.

— Ну и зря не веришь. Я уважал её как человека, ценил как друга и радовался, глядя на то, как у вас двоих всё потихоньку складывается. Но нельзя вечно жить прошлым!

Леонардо сделал слабую попытку выйти из неприятного дня него разговора: — Со мной всё хорошо, прекрати уже.

— Не хорошо. Я же вижу, — возразил Мишка.

И он прав. С Леонардо было не хорошо. Вот только мастер не знал, не хотел, не мог это исправить. А чужие советы, пусть даже правильные, а таком возрасте и в таком состоянии никто никогда не слушает. Чужие советы делают всё только хуже.

* * *

Воздух пропах солью. Глаза щурятся от лазури неба и бирюзы воды. Что небо, что вода — практически бесконечны. Две плоскости идущие параллельно и всё-таки смыкающиеся в двух концах, далеко впереди и далеко позади. Между небом и водой тысячи необычных кораблей. Вернее: тысячи тысяч.

Такого флота ещё не видала земля. Он словно пришёл из грядущих веков опередив своё время на два века или на три.

Пользуясь движущей силой экваториального противотечения. Их путь пролегал от Гвинейского залива до южного залива Пиренейского полуострова, который пока ещё лежал далеко впереди. Чёрное солнце взошло над африканским континентом по воле одного человека. И сейчас этот человек пытался перенести его лучи через океан обращая ещё не успевшую начаться эпоху великих географических открытий вспять.

Великий вождь объединённой Африки начинал свой большой поход в Европу.

Однотонно и мерно бьют барабаны. Также однотонно и мерно толкают вёсла чёрные руки. Чёрные спины сгорблены. В белых глазах на чёрных лицах нет тени мысли. Двигающиеся мертвецы, созданные из живых людей с помощью знаний перенесённых через нулевой момент из одной очень специфической вероятностной линии. Люди превращённые в биомеханизмы. Они не знают усталости. Подчиняясь ритму барабанов день и ночь, без устали, двигаются вёсла неся тяжёлые корабли с недостижимыми другими средствами скоростью. Пропитанная специальными составами плоть не гибнет и продолжает оставаться функциональной пока живые клетки получают питание. Так отрезанные, но ещё живые руки служат частями механизма управляющего кораблём. Отрезанные головы, развешаны вдоль борта. Они — никогда не спящие дозорные и криком предупреждают о появлении противника в поле зрения или если один корабль подходит опасно близко к другому и возникает опасность столкновения.

Отдельные суставы пальцев сгибаются и разгибаются, служа крохотными моторчиками для натягивания канатов. Эти канаты, сплетённые из волос, на разрыв прочнее чем сделанные из стальных нитей. Знания из уже никогда не существующего будущего помогают изменять характеристики любой плоти придавая ей твёрдость стали, гибкость резины или хрупкость стекла. Под видом кошмарных кровавых ритуалов, практикуемых жрецами вуду из его личного культа, великий вождь поставил на поток переработку живой плоти в материалы с заданными уникальными характеристиками. Лучше всего для этого подходит, конечно, человеческая плоть. А также кости, связки, зубы и требуха — всё идёт в дело, ничего не пропадает. Чем добывать металлы, создавать технологию их переработки, гораздо удобнее получать уже готовый, а порой даже лучший по характеристикам, материал. Корабли, на которых они плывут, на тридцать процентов состоят из частей человеческих тел. И большая их часть до сих пор остаётся живой. Выполняющие функции отдельных узлов суставы сгибаются и разгибаются. Отделённые от тела руки хватают и тянут, подчиняясь ритму барабанов. Развешанные вдоль бортов головы наблюдают. А гребцы, от которых, ради удобства, оставлен только приколоченный к скамье торс с руками, но без головы (потому что зачем гребцам голова?), раз за разом поднимают и опускают вёсла работая двигателями чудовищных кораблей.

Впрочем, рамки того, что чудовищно, а что нет очень — сильно отличаются в разных вероятностных линиях. Разные пути развития. Разные технологии. И, соответственно, разный экономический уклад и вытекающие из всего этого нормы морали.

Он — как крысиный король сожрал всех в Африке и теперь плывёт в Европу.

Его путь единственно верен, это уже подтверждено тем, что чёрный континент покорился ему и объединился под его властью.

Тысячи кораблей. Тысячи тысяч воинов. И ещё мёртвые, но живые животные. Слоны — танки. Львы и тигры — машины для убийства уничтожить которые