Володарь железного града - Яр Серебров

— Надобно, но мои домыслы к кафтану не пришьёшь. Отряд Октая в последний раз на Ногайском гостинце видали, опосля словно в омут сгинул. Азм людей в Рязань посылал разузнать что к чему.

— И?

— Никаких следов. Мстислав мастак концы в воду прятать. И не смотри, что борода коротка, хитёр аки старый лис.

— Как же он решился на такую дерзость? Ежели Озбек прознает… Новосильскому княжеству несдобровать.

— Иван, Иван, дядя его ничего не решает, сидит у себя в Глухове тише виды ниже травы. А то, что князь самовольно Октая живота лишил, это ещё цветочки. Ягодки в том, что на его земли чернь со всей Руси бежит, в том, что цена на добрый уклад и оцел втрое упала. Понимаешь, ВТРОЕ! Он наш главный доход перебил! — закричал Семён дурным голосом. — Персидский уклад в Нижнем ужо третью седмицу впустую лежит, не берут! На что дружину кормить будем? За твои красивые очи Иван, гости коней не продадут. А теперь ещё и это, — Семен раскрыл ладонь, показав братьям ровную, аккуратно выбитую биметаллическую монету с римской триремой. — Сию монету из белого злата альфой кличут, а к ней в придачу вона, — Великий князь высыпал из шкатулки россыпь монет малых номиналов и цветной листок, где внятно со стрелками и рисунками было показано, что к чему и на что менять.

— Лепо, зело лепо сия монета выбита. Великий искусник ладил, — забубнил Андрей.

— Хрен там, а не искусник! Знающие бояре подсказали — сие не люди ладят, а пресс!

Бровь Андрея взмыла в немом вопросе.

— Механикус, молот с бабою сорока пудов. Вона, глянь, — Семён показал брату ордынские денге. — Ежели присмотреться, на каждой узоры разны. Тута завиток заглажен, а здесь буквица едва видна и округ не равна. Оттого сие, что сила удара гуляет и мастера, что её бьют, разны. Франкские али греческие монеты такие же, а вот эти, — князь вновь взял в руки новины, — один к одному, аки близнецы. А где на Руси чудеса механические ладят, а?

— Опять Мстислав?

— Не сумневаюсь. В лето сии монеты на Бадожский торг его гости привезли, а как слухи до Москвы дошли, Алексей Петрович немедля своего человека отправил разузнать что к чему. Сами ведаете, что отец многие лета у Озбека выспрашивал право свою монету бить, и в том, не преуспел.

Алексей Петрович Хвост-Босоволков, советник Калиты и негласный глава клана старых бояр был крёстным отцом Семёна, фактически все дети Калиты выросли у него на руках и потому от ближника у братьев не было секретов, а Хвост единственный кто получил право находится в узком кругу Калитовичей. Помимо прочих обязанностей Алексей Петрович также отвечал за разведку Московского княжества и агентуру, ибо многие агенты Калиты в Сарае были завязаны лично на него.

— Из Новограда, — забасил степенный муж. — Лучших людишек под личиною гостей отправил я в Медное, думал тама они монету бьют. Однако же они выведали что монеты привозят в острожек Беломорский, его давеча поставили люди Мстислава на Студёном море, гости с острова Туле.

— Врут!

— Врут али нет, не ведаю то. Посему люди мои отправились по гостинцу в град сей и видали тама гостей на чудном корабле с гнутым носом и зелёным ветрилом. Были они одеты в порты в клетку, кафтаны червлены и гишпанские шляпы с перьями заморских птиц.

— Бесстыдники! — вскрикнул Иван Иванович.

— У воротынского князя товара пригожего во множестве, и в том, что с ним немцы торг ведут, нет дива.

— Прав ты, Семён Иванович, однако же рожи у гостей тех больно на новгородцев смахивают, более того, среди них мой человек опознал ушкуйника, коего ранее в Старой Ладоге встречал. Да и шептались они с княжескими воями всяко уже не на латыни, он то по губам речи людские разумеет.

Семён скрестил пальцы и суровым взглядом обвёл братьев и заговорил.

— Выходит по всему, что монеты сии чеканит недруг наш. Большого ума один к одному сложить не треба. В Орду писать ябеду смысла нет. Буквицы и цифирь латинские, имени князя на монетах нет, а значит и крамолы на царя Озбека.

— Брат, а зачем же он сие затеял? В чём выгода то?

— Не ведаю то, Иван.

— Нет в том тайны, князья, — подал голос боярин. — Все гости знают, меди у Глуховского княжича куры не клюют. На Ладоге его холопы оловянные и серебряные жилы бьют, а сколько уклада у него в Лещиново и сами ведаете, — боярин подкинул в руке стальную монету, — без счёту! А вот где он злато берёт, загадка.

Установилась тишина.

— Что мы имеем? Долги Рязанских сёл и градов Мстислав выкупил, холопов взад не возвращает хотя виру исправно платит. Ещё лето-другое и пойдём… по наклонной. Посему и созываю большой съезд в Ростове. Помимо данников обещались быть князья из Карачева, Тарусы, Брянска и Смоленска. От Короткопола тако же приедут. Не всем в Рязани по нраву пришлось что он за ломанные резаны Верейскую землицу продал. Не только от нас холопы к нему бегут то, да и митрополит отщепенцем сим зело недоволен за то что десятину отменил, за то, что чернь его спасителем кличет.

— Навалимся всем миром, задавим! — выкрикнул молодой Андрей.

— А может пёс с ним? Заставы новые сладим, дабы холопов ловить, гостинец его в Волоке-Ламском мздою непомерной обложим. Царю Озбеку ябеду отпишем. Опасно ведь, брат. Я весною его пищали своими очами видал. В лоскуты прах брони рвёт, аки тряпки гнилые. А ныне у князя три тысячи посохи с рожнами и тысяча конных, в броне доброй, — волости Ивана Ивановича непосредственно соприкасались с северными границами Воротынского княжества и он, в отличии от братьев, не понаслышке знал о реальных силах неспокойного соседа. — Три это токмо под Вереей — добавил боярин. — Да и посохой воротынских пешцев язык называть не поворачивается, чернь с ног до головы железом увешана а справны вои с утра до вечера их гоняют. Есм у князя и прочие: огневики, рейтары и пушкари, артиллерия то бишь, — последнее слово Алексей Петрович произнёс с трудом. — И сколько их, азм не знаю. В его воинские острожки моим людям ходу нет. Боюсь не сдюжим, Семён Иванович, кровью умоемся.

Семён ударил кулаком по столу:

— С каких это пор, мне, Великому князю, удельного бояться! Осмь тысяч мы с Владимирскими всяко соберём, три Карачев выставит. Таруса, Смоленск, Брянск, Новгород не меньше!

— Новгород людей не даст, обожглись ужо, — тут же вставил веское слово Алексей Петрович.

— Молчать! — закричал князь. — Надобно буде, кубышку