Меж авторский цикл "Боло". Компиляция. Книги1-13 - Кейт Лаумер

в голосе моего нового командира. Я слышу уверенность молодого невежества, ощущение собственного бессмертия. Я слышу того Диего, который когда — то верил — как и я — в честь полка и благородство нашей цели как защитников человечества. И я помню сурового, ненавидящего воина, который ликовал вместе со мной, когда мы убивали перепуганных мирных жителей, и я уже не тот Шива, которым был в конце, а тот, кем я был в начале, проклятый, с воспоминаниями о конце Диего и моем собственном.

Я слушаю, и боль скручивает меня изнутри, потому что я знаю — о, как хорошо я это знаю! — как все закончится.

— Ты хочешь сказать, что хочешь просто убить их всех? — с беспокойством спросил Рори Деверо. — Вот так просто? Никаких переговоров, даже без предложения отпустить их?

— Я не говорил, что мне это нравится, Рори, — мрачно сказал Аллен Шаттак. — Я только сказал, что у нас нет выбора.

— Конечно, у нас есть выбор! Ради бога, у нас есть Боло! Они были бы сумасшедшими, если бы пошли против такой огневой мощи — ты сам так сказал!

— Конечно, именно так, — согласился Шаттак, — но можем ли мы быть уверены, что они не сумасшедшие? Посмотри на это, Рори. Самое первое, что они сделали, это отправили оснащенные ядерными боеголовками шаттлы на ближайшее поселение — твое, кстати! — а Шива сказал, что у них осталось по меньшей мере десять Кестрелов. А он может находиться только в одном месте одновременно. Если они выяснят, где находится это самое место, и сделают все правильно, они смогут уничтожить две трети наших поселений, а может, и больше, одним ударом. Он может остановить любого, кто окажется в пределах его досягаемости, но он не может остановить тех, кто будет далеко, а, насколько нам известно, мы — все, что осталось от всей человеческой расы! — Маршал уставился на старшего Деверо, разъяренный не столько Рори, сколько жестокой логикой собственных аргументов. — Мы не можем рисковать, Рори, а Шива говорит, что они не смогут уйти, даже если бы мы им приказали. — Пожилой мужчина отвернулся, скривив губы. — Получается они или мы, Рори, — сказал он более спокойно. — Они или мы.

— Ваша честь? — Рори обратился к мэру Сальваторе, но его собственный голос звучал тише, он уже смирился, и она покачала головой.

— Аллен прав, Рори. Хотела бы я, чтобы он был не прав, но он прав.

— Конечно, прав! — Джексон, казалось, был удивлен, что его брат вообще мог колебаться. — Если бы не Шива, они бы уже убили тебя, маму, папу — всю нашу семью! Черт возьми, да, они или мы, и я планирую, чтобы это были они! — Рори пристально посмотрел ему в лицо, затем отвернулся, а Джексон оскалил зубы, глядя на Шаттака.

— Мелконская зона высадки скоро будет разгромлена, маршал! — пообещал он и повернулся к ступенькам внешней лестницы.

Мой новый командир скользит обратно во Второй Командный, и я закрываю за ним люк. Я знаю, что он собирается сказать, но, даже зная это, я отчаянно надеюсь, что ошибаюсь.

Он садится в противоперегрузочное кресло и откидывается на спинку, и я испытываю то, что человек мог бы описать как ощущение упадка сил, потому что выражение его лица я видел раньше у слишком многих людей. Смесь возбуждения, страха перед неизвестным, решимости… и предвкушения. Я никогда не считал лица, на которых за эти годы появлялось такое же выражение. Без сомнения, я мог бы порыться в своей памяти и сделать это, но у меня нет желания знать их количество, потому что даже без подсчета я уже знаю одно.

Я никогда не видел, чтобы это выражение лица сохранялось после того, как его обладатель впервые по-настоящему ощутил вкус войны.

— Хорошо, Шива. — Джексон услышал, как в его голосе зазвучало возбуждение, и потер ладонями бедра. Мягкое гудение энергии, экраны обзора и управления огнем, янтарные, красные и зеленые контрольные лампы и мерцание индикаторов погрузили его в новый мир. Он мало что понял из этого, но ухватил достаточно, чтобы почувствовать свою собственную неудержимую силу. Он больше не был фермером, беспомощным в затерянном мире, на который однажды может наткнуться враг его расы. Теперь у него была возможность что-то с этим сделать, нанести ответный удар по расе, которая почти уничтожила его собственную, и защитить последних выживших Человечества, и потребность сделать именно это билась в его крови, как лихорадка. — У нас есть работа, которую нужно выполнить, — сказал он. — Ты точно определил местоположение противника?

— Подтверждаю, коммандер, — ответил Боло.

— У нас хватит сил добраться до них и атаковать?

— Подтверждаю, коммандер.

— И у нас достаточно резервного питания, чтобы оставаться в строю до рассвета?

— Подтверждаю, коммандер.

Джексон сделал паузу и приподнял бровь. Ему показалось, что в Боло что-то изменилось. Какая-то неуловимая перемена в тоне. Или, возможно, дело было в манере Шивы говорить, потому что его ответы были короткими и немногословными. Не невежливыми или нетерпеливыми, но…

Джексон фыркнул и покачал головой. Вероятно, это было не более чем воображение в сочетании с нервным расстройством. В конце концов, Шива был ветераном. Он уже видел все это раньше. Кроме того, он был машиной, как бы человечно он не говорил.

— Тогда ладно, — решительно сказал Джексон. — Давай нанесем им визит.

— Принято, коммандер, — произнес тенор, и колоссальная боевая машина отвернулась от Лэндинга. Она с грохотом покатилась на запад-северо-запад, а жители Лэндинга стояли на крышах и склонах холмов, наблюдая за ним, пока его яркие ходовые огни и огромная башня снова не растворились в ночи.

9

Я иду по холмистой равнине к горам, и во мне всплывают воспоминания о моем первом путешествии по этой местности. Сейчас все по-другому, тихо и спокойно под заходящими лунами. Нет вражеских заграждений, нет тяжелых бронетанковых подразделений, поджидающих в засаде, нет самолетов, с ревом снижающихся, чтобы атаковать и погибнуть под моим огнем. То тут, то там я прохожу мимо обломков сражений, военный мусор медленно ржавеет, погода на Ишарке — нет, на Арарате — пытается стереть доказательства нашего безумия. Но одно совершенно не изменилось, моя миссия осталась прежней.

Но я уже не тот, что прежде, и не испытываю никакого рвения. Вместо этого я чувствую… стыд.

Я понимаю, что случилось с моими давно умершими товарищами-людьми. Я был там — я видел это и, благодаря нейронному интерфейсу, я чувствовал это вместе с ними. Я знаю, что они были не большим злом, чем тот молодой человек, который сейчас сидит