Футуристическое насилие и вычурные костюмы - Дэвид Вонг

— Куда бы ты ни захотела?

— И где будешь ты?

— Да ладно тебе, ты же знаешь, о чём я, мам.

— Я не собираюсь бегать остаток своей жизни, Зи. У меня есть друзья. У меня есть Марни и её дееееети...

— Если не уедешь, они тебя найдут. Эти парни не прощают.

— Какие парни?

— Просто пообещай, что поедешь. Обещай мне, — Зои начала плакать.

Её мама выдохнула, предположительно, в облаке дыма, и сказала:

— Всё будет хорошо. Всё в конце концов складывается для нас нормально.

В дверь Зои постучали.

— Мне нужно идти, мам.

— Ладно, солнышко.

— Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. И не забудь...

— Нет, мам. Если, эм, это последний наш разговор, я хочу, чтобы это было последними словами, которые мы друг другу скажем. Я хочу оставить это так. Так что, я думаю, нужно сказать это ещё раз. Ты всегда была моей лучшей подругой и, ну, лучшей мамой, которой ты могла быть в этих обстоятельствах. И я тебя люблю.

— И я тебя люблю, милая.

— Пока.

— Пока. И не забудь принять эти клюквенные таблетки или у тебя опять будет инфекция мочеиспускательного канала.

— Блин, мам...

Она услышала гудки.

Голос за тяжёлой дверью гостиной сказал:

— Могу я войти? — он звучал как Уилл.

— Конечно. В смысле, я плачу и на мне нет штанов, но кому сейчас не пофиг?

Пауза.

— Можете надеть штаны, пожалуйста?

— Не буду. Я прикрыта, заходи уже.

Уилл опасливо зашёл.

— Всё готово. Если всё пойдёт к чёрту, Пинкертону приказано отвезти вашего кота в безопасное место.

— Думаешь, он реально это сделает?

— Он не воспринимал задание серьёзно, пока не увидел, сколько за него платят. И он не получит вторую половину чека, пока не предоставит доказательства жизни кота адвокату, так что я не вижу причин, почему бы это не сделать.

Зои сказала:

— Хорошо, что я вымотана. Иначе тот факт, что я скорее всего не доживу до Нового Года, реально бы вывел меня из равновесия.

— Вам нельзя фокусироваться на смерти или провале. Иначе вы сдадите величие людям, которые слишком тупые, чтобы его заметить.

— Был один момент, когда мы все работали, и Андре сказал что-то про хот-доги и мы все засмеялись. И внезапно я вспомнила Армандо, и почувствовала вину. У него ещё даже похорон не было, а мы уже работаем и смеёмся, ведём себя так, будто его здесь никогда не было. Он пропал из жизни его семьи и друзей навсегда. Это так странно и ужасно, как мир и дальше движется вперёд без тебя.

— И теперь вы думаете, как мир будет существовать уже без вас, верно?

— Наверное.

— Поэтому люди и одержимы апокалипсисом. Они хотят, чтобы мир умер вместе с ними. Все мы эгоисты, мы ненавидим мысль о том, что все остальные просто... двигаются дальше.

— Ну, я бы хотела, чтобы моя мама так и сделала. Даже если она полностью обо мне забудет, я не хочу, чтобы она страдала.

— И Армандо хотел бы того же для вас. Он хотел бы, чтобы вы достали сучьего сына, которого пытался достать он. Он бы хотел, чтобы вы закончили работу.

— Я не могу понять, говоришь ли ты со мной или просто пытаешься мне что-то втюхать. Как будто ты каждый раз видишь меня как рычаг, который можно потянуть, чтобы получить то, что ты захочешь. Из-за этого я немного ненавижу говорить с тобой.

— В отличие от вас, ведь вы всегда честны и никогда не имеете скрытых мотивов. Та история, о том, как вы сидели дома на выпускном? Вы рассказали её перед Армандо, который всю карьеру построил на спасении женщин. "О, я такой отвратительный тролль, никто меня никогда не любил". Вы ведь посадили это семя в его голове.

— Ладно, ладно. Я дочка Артура Ливингстона, ты опять хотел это сказать?

Уилл только пожал плечами.

Зои перевернулась и уставилась в потолок.

— Был один мужик, старый ублюдочный парень моей мамы, который оставил шрам на моём плече. Я только что говорила с мамой, и узнала, что он покончил с собой. В своей камере.

— И? Хорошо же.

— Вот в чём дело: я рассказала Армандо эту историю, когда мне делали наряд. Он мог поднять телефон и приказать сделать что-то подобное?

— Нет. У Армандо не было таких связей. Он был не в этом бизнесе.

— Ага, и я так думаю.

— Я бы вообще об этом не думал. Этот парень ведь заслуживает того, чтобы его забыли.

— Ты ведь был в комнате, когда я рассказывала эту историю, разве нет?

— Вам нужно отдохнуть. Вам нужно быть в форме, чтобы завтра всё было в порядке.

— И если Армандо не мог поднять телефон, и приказать повесить кого-нибудь в тюремной камере и устроить всё так, будто он сам повесился, это мог сделать ты.

— Как я и сказал, по-моему это всего лишь ещё один человек, который сделал миру услугу, лишив его себя. Ничего больше.

— И ты поклянёшься, что так всё и было? Если ты сейчас скажешь, что ты его не убивал, я тебе поверю.

— Я думаю, — сказал Уилл, останавливаясь, чтобы подобрать слова. — Что он принял решение умереть. И он принял это решение в тот момент, когда решил прикоснуться к дочери Артура Ливингстона.

Зои накрыла глаза одеялом: так она делала в детстве.

— Боже мой. Зачем? Зачем ты это сделал?

— Если бы Артур услышал это тогда, когда