Альтерверс - Анатолий Мухин

— Столько времени прошло, — с грустью сказал Марченко. — Ты всё ещё хочешь…

— Я постоянно о ней думаю, Егор. Не жду, что меня встретят с распростёртыми объятиями. Может, она меня вообще забыла. Но если есть хоть малейший шанс объясниться — я хочу им воспользоваться. А дальше… кто знает?

— Это дорого стоит.

— Плевать. Деньги у меня есть. Ты поможешь? Организуешь переход в Просветление?

***

Переход в К7-19 Матвей совершил в семь утра следующего дня. Ворота квантового туннельного перехода скрылись на полянке в лесной чаще, в пяти километрах от Москвы по Калужскому направлению. Как только голубой прямоугольник растворился за спиной Матвея, из-за деревьев вышли двое молодых людей в старой одежде, следом показался Егор.

— Добро пожаловать, — улыбнулся Марченко.

— Скоро я страну специалистом по седьмой.

— Нам сюда, — Егор показал рукой в сторону припаркованного неподалёку внедорожника. — Какой план?

— Переходим, отправляемся в «Просветление», пробую поговорить с ними. С Элей.

— Я посоветовался с местными, — Марченко кивнул в сторону плетущихся позади молодых людей. — Их можно переправить сюда.

— Серьёзно? — обрадовался оперативник.

— Серьёзно. Никаких документов, никаких требований. Работой обеспечим. Жильём, я думаю, тоже. Москва здесь такая же необъятная, но пустая.

Объект К7-19 сохранил большинство городов. Спустя полвека после войны развалины отстраивались — медленно, но уверенно. В Москве многие районы уцелели, но опустели из-за радиации. Те, кто спасся в метро, так и остались под землёй, но их потомки вышли наружу и начали строить новый мир — без войн, с верой в то, что договор всегда возможен.

— Спасибо, Егор.

— Главное, чтобы согласились.

На подходе к машине Матвея поприветствовал улыбчивый водитель лет сорока с залысинами. Оперативник забрался на заднее сиденье внедорожника с большим кузовом, Егор разместился рядом, один из встречавших забрался в кузов, второй сел с водителем. Они выехали на Калужское шоссе, в багажнике иногда позвякивала металлическая конструкция квантового туннельного перехода.

Матвей почёсывал указательный палец от волнения. Заметив это, Марченко повернулся к приятелю:

— Может, ты и опоздал, но для раскаяния всегда найдётся время.

Матвей кивнул.

Чем ближе они подъезжали к окрестностям Тарусы, тем глубже Матвей погружался в воспоминания. С тех пор как он впервые шагнул в туннельный переход, прошло немало времени. Сколько реальностей он повидал — разных, непохожих. И в каждой, даже самой забытой, было что-то особенное.

По приезде оперативник помог выгрузить генератор и конструкцию. Собрали быстро, под чётким руководством Марченко. Один из встречавших достал старенький лэптоп, который Егор привёз когда-то, подключил к переходу, застучал по клавиатуре. Электрический ток наполнял врата. Голубая пелена медленно занимала пространство внутри конструкции.

— У вас пара часов, — крикнул один из молодых людей. — Потом генератор сядет. Держать открытыми не сможем.

Водитель передал Марченко ключи от внедорожника. Тот сел за руль автомобиля, Матвей запрыгнул на пассажирское сиденье. Они переглянулись, Марченко зажал педаль газа, направляя машину к голубоватой пелене.

***

В нос ударил запах озона, будто прошла гроза. Матвея захлестнули воспоминания о его пребывании в необычном поселении. Ржавый каземат, отвратительная на вкус печёная тыква, мутная вода, постоянный оттенок сепии перед глазами, но при этом доброта местных, праздник на главной площади поселения, полуразрушенный, уютный домик Элины.

Эля…

Её искренний, завораживающий взгляд, привлекающая простота, нежность, сладкий стон…

Внедорожник выехал на грязную грунтовую дорогу в сторону Просветления.

— Странно, — на подъезде протянул Матвей. — Ворота открыты.

— И блокпост пуст. Не похоже на них, — Егор остановил автомобиль у ворот. — Давай-ка пока в машине побудем.

Они медленно заехали на территорию поселения. Вокруг ни души. Обычно в это время поселенцы занимались обыденными делами: земледельцы пололи грядки, охранники чистили оружие, домохозяйки развешивали бельё на верёвки, детишки носились вокруг круглого неработающего фонтана.

Никого.

Егор притормозил и достал с заднего сиденья автомат Калашникова. Матвей вышел из автомобиля, сделал несколько шагов в сторону кирпичного двухэтажного здания, где они впервые встретили Старшего.

— Эй! — крикнул оперативник. — Есть кто? Эля? Тихон? Кто-нибудь?

Тишина. Рыжие верхушки елей глухим стуком бились друг о друга.

Егор выбрался из машины и отправился в сторону перекошенных домов.

— Они что, ушли? — озадаченно спросил Матвей

— Куда? Радиационный фон в округе не изменится ещё бог знает сколько.

— Но где же они тогда?

— Твою мать, — прошептал Егор.

На крыльце одного из домов Марченко заметил иссохшего, бледного мальчишку. Тот лежал лицом вниз, спина разодрана в клочья. На ступенях — запёкшаяся кровь и следы от ударов чем-то острым. Егор узнал его. Сын Николая — того самого, которого они с Матвеем когда-то спасли от птенца-переростка на заброшенной заправке.

Марченко закрыл рот кулаком.

Аккуратно переступив через тело, он поднялся на террасу и заглянул в дом. Николай сидел на полу, привалившись к стене, с разорванным горлом и запрокинутой головой. В руке он сжимал ладонь жены, лежащей рядом, полубоком.

Матвей закричал — пронзительно, будто его резали. Марченко бросился на звук и, добежав до бывшего напарника, резко застыл.

— Смотри, — выдавил Матвей сквозь слёзы.

Её глаза открыты. В уголке губ застыла печальная, разочарованная улыбка. Живот и ноги изуродованы — так же, как у мальчика и его родителей.

— Уходим отсюда, — жёстко сказал Егор. — Слышишь?

Матвей что-то мычал, не в силах собраться. Марченко схватил его за плечо, приподнял и потащил к машине.

— Мы ничего не можем сделать! Уходим!

— Я… я… — шептал Матвей.

— Оно может быть рядом. Быстрее!

Егор затолкал Матвея в машину, осмотрелся. Теперь, приглядевшись, он заметил в дверных проёмах домов тела — похоже, люди пытались укрыться от той твари, что на них напала. Он сел за руль.

— Она… там… — бормотал Матвей, — это моя… это я…

— Ты ничего не мог сделать, — зажимая педаль газа, сказал Марченко. — Услышь меня, ничего.

Когда произошла трагедия, установить невозможно. В тот день часть Матвея осталась там, с Элей и жителями Просветления.