Игла Дживана - Роман Викторович Титов

мою сторону: – Смысла в оковах для тебя я не вижу, но предупреждаю – малейшее подозрительное движение и ты даже не заметишь, как тебя настигнет смерть. Запомни это как следует, Сети, потому что на этот раз играть я не стану.

Едва сделав шаг, я остановился:

– Ну и в чем тут логика? Все равно финал будет один.

Аверре несколько раз раздраженно хлопнул себя по карману и только потом процедил:

– Логика, мой юный друг, в том, что никто не говорил, будто Игла тебя уничтожит.

– Да ну? – скептически приподнял я бровь. – А как же легенда?

Аверре устало вздохнул.

– Легенда ничего такого не утверждает. Неизвестно, отчего умер тот предатель, которого Занди Первый использовал против лейров.

– Ну и что? Думаете, жизнь недосущества с волей, целиком поглощенной Иглой и подчиненной вам, меня устроит? Если вы так думаете, значит, вы меня вообще не знаете.

– То есть, предать себя смерти и забвению тебе хочется больше? – Тут он как бы невзначай оглянулся на одного из стражей-махди. Повинуясь молчаливому приказу, абориген тут же и без всякого выражения обнажил меч. Казалось, прикажи ему наставник заколоть себя, сделает это, и глазом не моргнув.

Моя реакция на этот жест была вполне очевидной: сглотнув, я отступил на шаг назад и ненароком задел Сай’ю, о присутствии которой к тому моменту успел совершенно забыть.

– Кстати, о нашей маленькой интриганке, – несмотря на игривый тон, ничего ждать от Аверре не приходилось. – Ей следовало бы повнимательней выбирать себе товарищей. Граф, конечно, кажется каменной стеной, но, как мы видим, далеко не самой прочной. Тебе ведь известно, как твой народ поступает с предателями, да, дорогуша?

Сай’я не отвечала, исподлобья сверля Аверре взглядом.

Тут наставник сделал один незамысловатый жест, заставивший аборигена с обнаженным мечом совершить резкий и неожиданный выпад вперед.

Повинуясь инстинкту самосохранения, я быстро отклонился в сторону, спасаясь от острого лезвия, даже не подумав о том, что опасность быть заколотым грозила вовсе не мне. Слишком поздно я сообразил отвести Сай’ю от удара в грудь – деревянный махдийский меч уже прошил ее насквозь.

Только и успев охнуть, Сай’я повалилась на землю, а абориген хладнокровно убрал оружие в ножны и снова отступил за спину Аверре, будто ничего и не произошло.

– Ну? – вмиг посерьезнев, спросил наставник. – Ты все еще ждешь, что я стану с тобой сюсюкать? Я без проблем найду другого элийра. А ты сумеешь вернуть себя к жизни?

Я не ответил. И не потому, что не хотел. Просто не мог. Только стоял и смотрел, как жизнь потихоньку покидает Сай’ю. Происходило это не в пример медленней, чем всех ее жертв. Я был в каком-то смысле рад, что нашел убийцу госпожи Чи’Эмей, однако вовсе не желал, чтобы и она сама оказалась убита.

– Идем, Сет, – позвал Аверре. – Не тебе о ней скорбеть.

Я выбрался из клетки и, сразу же оказавшись в плотном кольце стражи, побрел вслед за наставником, бодро шагавшим к собственному триумфу.

Куда мы направлялись, догадаться было нетрудно. Едва только шок от смерти Сай’и прошел, я без труда представил дикую местность в стороне от селения, ту самую о которой рассказывал Занди.

Тропа петляла чуть выше тех уровней, на которых содержались клетки с заключенными, но миновала самые оживленные улочки деревни. Как я понял потом, это было сделано намеренно, чтобы свести к минимуму возможные встречи с мирным населением, ничего толком не знающим о политических и духовных преобразованиях, что неторопливо проводил мой шустрый наставник. Похоже, сыворотка работала слишком хорошо – легкость, с которой ему удавалось удерживать махди в подчинении, поражала. Вспомнив о флакончике, выбитом у Аверре из рук, я мысленно пожалел, что не успел подобрать его. Наставник больше не пытался заговаривать. В движении соображалось гораздо легче, а условная тишина темного леса этому способствовала как нельзя лучше. Аверре вполне доходчиво обрисовал перспективу, рядом с которой смерть оставалась наименее желанным выходом, и, все же, я не был бы собой, если б вот так легко на это согласился. Из любой, даже самой, подчас, безвыходной ситуации всегда существует, как минимум, один выход. Главное - вовремя его отыскать.

Вот только знать бы еще, где искать.

Побег в джунгли отметался сразу, как неосуществимый. Даже если бы мне каким-то чудом удалось избавиться от стражи и спрятаться от Аверре, как долго я смог бы продержаться в бескрайнем лесу, полном коварных хищников, без воды и еды, учитывая, что мои физические и духовные силы приблизились к грани полного истощения? Единственным здравым решением казалось подождать.

День был в самом разгаре, но там, где ступала наша маленькая процессия темень оставалась практически беспросветной. Судя по редко встречающимся искусственным огонькам, мы успели покинуть территорию деревни и теперь шагали по абсолютно безлюдной местности, спотыкаясь о цепкие ветки минна, расползшиеся во все стороны под ногами.

Один из стражей вдруг что-то проговорил Аверре. Тот отреагировал флегматичным кивком, но меня предупредил:

– Будь внимательней, Сет, в диких местах полно хищников.

Я насторожился, начав пристальней вглядываться в лоскуты теней, окружавшие нас со всех сторон. Неподалеку жалобно вскрикнуло какое-то животное, а в кустах раздался непонятный шорох. Аверре даже ухом не повел, продолжая продираться сквозь ветви и лианы так, словно знал здесь каждый клочок земли и нигде решительно не видел ни малейшей угрозы.

Двигаясь за ним точно в след, я, несмотря на усталость и непрекращающуюся боль не только в теле, но и внутри разума, прислушивался к джунглям сквозь шепот Теней. Многообразие жизни рождало в голове непрерывный фон, никак несвязанный со звуками реальной жизни. Это было сравнимо, скорее, с шумом моря, и каждый камушек, брошенный в него, оставлял отзвуки собственного эха. Любой хищник был таким камушком, поэтому его приближение я мог учуять за много метров до того, как он вздумает напасть.

Прежде, чем я успел поинтересоваться, долго ли еще петлять, Аверре неожиданно резко свернул направо и скрылся за густыми ветвями какого-то трубчатого кустарника.

– За мной, – прикрикнул он.

Раздвинув тяжелые ветки и зайдя за них, я будто в другой мир попал. Мертвая тишина навалилась во всех смыслах. Ни одни зверь или птица не вскрикнул не только физически, но и в сознании. Воздух здесь был застоявшийся, со сладким привкусом тлена, как будто вся местность вымерла. Пааты все еще скрывали от глаз дневное небо, но очень высоко, образуя нечто вроде купола над долиной,