Мученик - Энтони Райан

— Нет. Но она станет семенем, которое позволит однажды моему народу вернуть утраченное, и станет ключом, который не даст этому повториться. Такую сделку я заключил с призраком много лет назад. Я знаю, что ты не помнишь, как давал мне слово, но всё равно я требую, чтобы ты его сдержал.

Услышав усиление шума, я посмотрел вниз и увидел, как бурлящая масса людей выплеснулась в предместья города. Их коллективный вой звучал ещё громче, и даже с такого расстояния ранил мой слух. В нём слышалась ярость и жестокий голод, развеявшие моё потрясение. Пускай я в этой башне — всего лишь призрак, но всё это несомненно происходило по-настоящему. Мой хозяин был прав: времени мало.

— Я должен узнать, чем это вызвано, — сказал я. — У моего народа есть… поверье, вера…

— Ковенант. — Он кивнул. — Ты рассказывал. Она абсурдна во многих отношениях, презренна в других, но в ней есть зерно истины. То, что вы называете Серафилями и Малицитами — их нескончаемая война принесла нам это. Это — правда.

— Серафили и Малициты. Они на самом деле существуют?

— Они не такие, какими их представляет ваш Ковенант, но да, все они даже слишком реальны. Я не могу объяснить дальше. — Он поднял руку, останавливая мой поток вопросов. — Достаточно сказать, что мир, который ты видишь, это всего лишь один аспект чего-то более… сложного. А что касается конкретной цепи событий, приведших к этому… — Он помедлил, печально взглянув на умирающий город под горой, — … Не могу ничего сказать, кроме того, что разлад и страдания — это всё равно что мясо для Малицитов. Если бы у меня было время, я бы поделился тем, что приведёт людей вашего времени к той же участи, но его у меня нет.

— Второй Бич, — сказал я, и внутри у меня формировался неприятный комок понимания. — Я рассказывал тебе о Втором Биче. Эвадина была права…

— Эвадина… — Его глаза снова полыхнули, но то, что он хотел сказать, заглушил самый громкий бум снаружи. Повернувшись, я увидел, как последняя из высоких башен падает на улицы, ставшие уже реками огня. Это убедило меня, что я уже повидал достаточно прошлого.

— Как я отсюда выбираюсь? — спросил я историка. Выражение его лица в ответ воплощало собой огорчённое непонимание.

— Ты появляешься, — сказал он, — рассказываешь фрагмент истории — не в нормальном хронологическом порядке, замечу, — а потом исчезаешь. — Он поднял дрожащие руки и беспомощно пожал плечами. — Вот и всё, что я знаю.

— Тогда приступим. — Я поспешил через арку, поманив его за собой. Глядя, как неуклюже он расставляет по столу перо, чернила и пергамент, я подумал, что вероятно это первый день в его жизни, когда он столкнулся с настоящей опасностью для жизни.

— Ты это переживёшь, — сказал я в надежде облегчить его смятение.

— Откуда ты знаешь?

— Книга. — Я указал на стопку бумаг. — Моё… завещание. Я его видел. Ты должен выжить, а иначе оно не существовало бы в моё время.

Он кивнул, сделал глубокий неровный вдох, а потом очень осторожно уселся на свой стул. Расправив пергамент рукавом прекрасного, но теперь испачканного халата, он макнул перо в чернила и посмотрел на меня в напряжённом ожидании.

— Как я понимаю, тебе не нужны неприятные детали моих лет в борделе, — сказал я.

Историк сдержал очередную нетерпеливую вспышку.

— Полагаю, о них достаточно просто упомянуть вскользь.

— Хорошо. Думаю, всё началось в день, когда мы подстерегли в засаде королевского гонца. Декину было нужно его донесение, и, чтобы получить его, мне требовалось убить человека. Мне всегда нравилось рассматривать деревья. Это успокаивало…

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

— ЛЖЕЦ! — с криком вернулся я в мир. От моего дыхания шёл пар, а потом лёгкие втянули холодный воздух. Я думал, что окажусь перед уродливой фигурой Эйтлиша, и потому удивлённо заморгал, увидев, что в моё лицо с тревогой вглядывается Лилат.

— Ты… вернулся? — неуверенным голосом спросила она.

— Где…? — начал я, но замолчал, снова увидев пар изо рта, и осознал всю глубину окружающего нас холода. Потом отвёл взгляд от Лилат и увидел обширную панораму гор, тянущихся во все стороны. Судя по тому, что я смотрел на их вершины, было ясно, что мы находились на внушительной высоте.

Некоторое время я ошеломлённо осматривал окружающие виды, растерянный от последних слов, которыми обменялся с каэритским историком — от которых рассердился на его обман. Хотя я знал его не больше часа, ясно было, что более старый я считал его своим другом. Поэтому ложь, которой он пытался меня запутать, ощущалась как предательство. Ещё неприятнее была уверенность, с которой он произносил свою ложь — как будто бы сообщал мне то, что я уже и так знаю. Моя способность распознавать обман никогда не была безупречной, поскольку некоторые обладают даром говорить неправду так, словно это святая истина. И всё же я прежде ещё ни разу не встречал более умелого обманщика, чем этот древний давно мёртвый писарь.

Чувствуя, как Лилат пытливо тыкает пальцем мне в грудь, я отбросил воспоминания.

— Как я сюда попал? — спросил я её.

— Ты шёл. — Сомнения исчезли с её лица, и она отодвинулась, чтобы пошевелить небольшой костерок возле широкого валуна. Потом засыпала травы в железный котелок, из которого в горный воздух поднимался аппетитный пар. — Он сказал, что ты не вспомнишь.

— Эйтлишь? Он так сказал?

— Да. — Лилат макнула в котелок деревянную ложку и попробовала содержимое, вытянув губы в предвкушении. — Теперь мы есть.

— Сколько? — спросил я, когда она передала мне миску с кроличьей похлёбкой.

— Три дня. — Она проглотила полную ложку своего варева и указала на мою миску. — Ты, наверное, голоден. Всё это время ты не ел, и не говорил.

На языке вертелись новые вопросы, но они тут же забылись, как только мой нос учуял запах предложенного, отчего в животе тут же требовательно заурчало. Я прикончил похлёбку за минуту или две, а потом выгреб себе остатки из котелка.

— Рулгарт? — спросил я, сунув в рот последние капли. — Мерик?

— Ушли с Эйтлишем. Я идти с тобой.

— Куда?

Она весело ухмыльнулась и кивнула мне за спину.

— Куда же ещё?

Проследив, куда она кивнула, я не увидел в ряду укрытых снегом пиков, но догадался, что мы направляемся на восток.

— Домой, — заключил я. — Он сказал тебе отвести меня домой.

— И не только. — В её голосе послышалась целенаправленная нотка и, увидев, как Лилат задержалась взглядом на восточных пиках, заметил тревогу, но ещё и