Начальник Америки (Тихоокеанская сага-3) - Сергей Фомичев

здесь не продавались. Всё остальное — холодное и огнестрельное оружие, боеприпасы, а также разнообразное снаряжение было представлено, что называется, в ассортименте. Несколько деревянных манекенов несли образцы того и другого.

— Разгрузочный жилет, — пояснил я. — Заменяет нам ранец, патронташ, перевязь и прочую сбрую. Мокасины на шнуровке с усиленной подошвой и берцами, противомоскитная сетка, то что мы называем плащом-палаткой, раскрашенной в цвета окружающей местности. Этот деревянный парень держит классическую «Смуглую Бесс», а в руках этого парня шестизарядный дробовик местного производства. Хотите опробовать?

— С удовольствием.

Старый Мемил до сих пор молча сидевший к кресле за стойкой, кивнул, вытащил из под прилавка еще один образец, прихватил патронташ с готовыми зарядами в картонных гильзах и рукой показал на боковую дверь.

На заднем дворе оружейной лавкой располагался оборудованный под тир овражек или вернее складка местности, углубленная и обсыпанная дополнительным бруствером.

Мемил показал гостю картонный цилиндр.

— С одной стороны медный ударный капсюль, — пояснил я. — В середине порох, а на другой стороне пыж и крупная дробь. Все плотно запрессовано. Так что остается лишь вставить картонку в трубку барабана.

Это Мемил и проделал с поразительной легкостью. Дробовик не преломлялся подобно револьверу, не откидывался барабан и в сторону. Но на его задней и передней стенках имелось по отверстию, которые использовались для заряжания и чистки после выстрела.

— Всё это, конечно, отнимает время, но не столь значительное, как многоствольные ружья. А весит дробовик куда меньше. Отличное средство для абордажа или десантных операций.

Барабан вращался отклоняемой в сторону рукояткой, это движение заодно взводило курок, темп стрельбы получался высоким. Калибр был небольшим. Три четверти дюйма. А достаточную мощность обеспечивал изобретенный Тропиныным порох. Бездымный он создать так и не смог — вещество получалось слишком нестабильным, могло вместо горения вызвать взрыв. Зато в смеси с черным порохом прекращало чудить и давало достойное давление газов. Правда дыма все равно получалось много и после серии выстрелов он заполнял овражек почти полностью, а чтобы увидеть результаты стрельбы приходилось ждать, пока его вытянет благодаря виндзейлям, устроенным на манер корабельных.

Гость остался довольный показом. Мы взяли фаэтон и отправились на рандеву с дамами в «Императрицу». Вечером я собирался поразить их газовыми фонарями на набережных, а на ночь поселить в люксе с ванной и горячей водой, поступающей по трубам от гостиничного бойлера.

Приглашая чету Баркли в Викторию я преследовал ещё одну цель — показать Колычеву, что этими землями не только русские интересуются, а с другой стороны, показать и англичанам, что здесь не одно мужичьё отирается. Живой имперский чиновник отлично подходил для демонстрации. Пора было поднимать ставки.

* * *

Когда через пять дней мы вернулись в пролив, там стояло на якоре ещё два корабля. Назывались корабли «Принц Уэльский» и «Королевская Принцесса», чтобы это не значило, а принадлежали они недавно созданной Компании Залива короля Георга.

Как вскоре выяснилось эти люди также обошли Горн, хотя по совокупному тоннажу уступали «Императорскому Орлу». Возглавлявший экспедицию капитан Колнетт был настоящим морским офицером. Он поднялся из низов и за неимением войны был выставлен на половинное жалование. Он не гнушался любой работой и согласился возглавить коммерческую экспедицию к нашим берегам. Кук поднял его из простых матросов, а то что мы с Лёшкой встречались здесь с прославленным капитаном расположило английского офицера в нашу пользу.

— Я служил мичманом на Резолюшн, когда экспедиция открыла Новый Южный Уэльс. Но в эти края попал впервые.

Зато земляков Колнетт и Дункан (капитан второго корабля) встретили, как врагов.

Они сразу набросился на Баркли с претензиями, что тот прикрылся фальшивым флагом, в то время как им самим пришлось потратить деньги и время на получение разрешения от Ост-Индийской компании на продажу в Китае, а от компании Южных морей на торговлю вдоль тихоокеанских берегов. Казалось, что только присутствие прекрасной Френсис сдерживало джентльменов от мордобоя. Расстроенный Баркли вернулся с женой на корабль и тот сразу начал готовиться к отплытию.

От Колнетта мы между прочим узнали, что еще несколько английских судов рыщут где-то в этих водах. Некоторые из них как и он сам, имели, лицензии, другие действовали незаконно. Несмотря на вражду у моряков обеих экспедиций нашлось много общих знакомых. Меховая береговая торговля только набирала ход и узок оказался круг первопроходцев.

По сути британцы поступали так, как до этого поступали русские предприниматели вроде Трапезникова или Холодилова. Они снаряжали корабли сами и входили во множество компаний с другими торговцами или авантюристами, распределяя таким образом риски. Корабли возвращались или гибли, но сверхприбыль хотя бы от одного успешного вояжа покрывали расходы.

Кто-то поднимал португальский флаг, кто-то придумывал вымышленную австрийскую компанию, кто-то брал лицензию у Ост-индийской компании и компании Южных морей. Монополия раздражала многих и понемногу трещала по швам. Корпорация не могла прихлопнуть мелких предпринимателей, напоминая крупного хищника, с тучей мошек перед окровавленной пастью.

Шкур добывалось все больше. После начала регулярной торговли Кантон поглотил пять сотен каланьих шкур в первый год, тысячу во второй, две тысячи в третий. Объемы росли, цены понемногу снижались и вскоре я почувствовал приближение кризиса. Нам следовало спешить. Поговорив с Комковым, мы решили поставить несколько новых факторий, чтобы перекрыть все удобные для торговли места. Приказчики должны были предлагать по десять пиастров за шкуру, а во время наплыва иностранцев и все двенадцать.

Зато китайцы наконец распробовали котика. Так что промысловые ватаги вернулись к привычному делу, а за счет большего скопления бедных животных, их организованное избиение стало на время даже более прибыльным против торговли каланом с индейцами.

* * *

Мы расстались друзьями как с Колнеттом, так и с Баркли. Они пошли каждый своей дорогой, а мы с Лёшкой вернулся к местным делам. Впрочем я оказался слишком самонадеянным, полагаю, будто Баркли не найдет вход в проливы. Всего через неделю его корабль заметили неподалеку от Виктории. Несколько дней он исследовал внутренние воды, выдержал стычку с индейцами после чего вернулся в океан. Вряд ли с корабля видели город, все же большая часть домов располагалась в глубине фьорда, но следы деятельности Баркли мог заметить вполне, а заметив, зафиксировать в бортовом журнале или дневнике.

Но механизм все равно был уже запущен. Часики тикали.

Глава тридцатая. Кризис

Глава тридцатая. Кризис

Колычев меня раздражал. Скорее не как человек, а как должность с мутными полномочиями. Как человек он был мне непонятен. И похоже это было взаимно. Взаимный фактор раздражения и непонимания. Во многом по этой причине наши отношения с капитаном напоминали американские горки. То он становился любезен, как будто мы только что встретились в английском клубе; расспрашивал о чём-нибудь, разговаривал на вольные темы. То вдруг становился настоящей занозой в заднице, начинал предъявлять претензии, завуалированно угрожать. Просто доктор Джекилл и мистер Хайд российского бюрократического разлива. Я был уверен, что темная его сторона подпитывалась кознями Царёва. С другой стороны, капитан не выглядел человеком, которым можно легко манипулировать. А значит склонность к интригам имелась в нём сама по себе. Мне требовалось найти противоядие.

Лёшка давно мечтал о создании мощной разведки. К этому времени у нас уже имелась сеть индейцев-осведомителей на испанских территориях, созданная Скороходом и Варзугиным; мы отправили младшего Ясютина консулом в Макао, регулярно получая от него сведения о торговле и политике; благодаря Анчо и его дипломатической службе у нас имелись информаторы почти во всех окрестных племенах; при мушкетерах Тропинина работала полевая разведка под командой Шелопухина; наконец, кое-что добавлял я сам из поездок по Европе и России, объясняя знания якобы получаемой корреспонденцией. Вся эта разнообразная информация стекалась в секретное крыло главной конторы компании и там анализировалась. Но настоящей добывающей агентуры, способной охмурять, подкупать, вербовать, а также взламывать сейфы и бегать с пистолетом по крышам у нас ещё не было. С прибытием Колычева, Лёшка решил восполнить этот пробел. Отобрав несколько человек из мушкетеров, он стал натаскивать молодую агентуру на гостях.

Подступов к самому начальнику нашлось немного. Тот был осторожен в контактах, питался в основном в крепости тем, что приготовит денщик из казаков, гулял всегда в сопровождении свиты. Секретарь Царёв, напротив,