Паранормы - Константин Андреевич Чиганов

мгновение заслонил глаза рукой. — Все это безумие захлестывало город, на улицах люди дрались за возможность вскочить в уходящие грузовики и автобусы. Вещи, деньги, документы…Все потеряло цену. От пристаней отваливали полузатопленные самоходные баржи, забитые людьми. Как в блокаду. Никакого порядка эвакуации не было.

Впрочем, лучше по порядку излагать то, чему я был свидетелем.

…Наутро дня, когда все началось, мне приснился сон.

Я стоял на балконе своего дома, и мир вокруг был погружен в беспросветную грозовую тьму, какой я не видел в самую сильную грозу.

Невольно вспомнилось, как «тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…» Наверное, в Ершалаиме в тот день было так же.

И тогда с востока появилось белое сияние в полнеба, движущееся на меня. Я неожиданно увидел его источник: всадника на белом коне в белых одеждах, головой достававшего небесный свод.

Сам он как бы терялся в туманном облаке, и одежд его, и лица было не разглядеть, зато конь в старинной золоченой сбруе был хорошо виден. Могучее, прекрасное и яростно рвущееся вперед существо.

В руке циклопической фигуры сиял золотой лук в половину его роста, с двойным выгибом, другой он натягивал золотую стрелу. В момент, когда я окинул его взглядом вместе с конем, стрела сорвалась с тетивы.

Это было похоже на падение баллистической ракеты. Описав широкую дугу, она, ослепительно сверкая, ушла к центру города, оставив пронзительный светящийся след.

От громового ржания коня я проснулся.

В раме окна, в глубине розово — оранжевого рассветного неба, переходящего сверху в фиолетовое, на пути полета стрелы из сна проходила огненная полоса, концом упиравшаяся куда — то в центральные кварталы. Она держалась до восхода солнца, но за тем безумием, что творилось дальше, никто и не обратил внимания на это явление. Все это тогда казалось мне отрывком из повести о Белькампо. Наверное, только я видел самое начало.

Я работал… Да, впрочем, это и ненужно, как и мое настоящее имя — я уж начал забывать его. Моя работа была связана с наукой. Один из здешних институтов с режимом секретности. Со своими… так скажем, возможностями, я пришелся там ко двору. О моих особенностях говорить подробно я пока не хочу, хотя благодаря им я выжил.

Тот день был выходным.

Вдоль длинного ряда гаражных ворот было пусто — час стоял еще ранний. Я одолел уже половину пути мимо гаражей, когда неудобно стоявший у выезда (чем он думает, этот шофер?) бортовой «КАмАЗ» включил фары. Царапанье зажигания, следом заработал мощный мотор. Я невольно обернулся, но красная кабина была пуста. Просто пуста.

В ту же минуту за запертыми воротами боксов, выкрашенными в зеленый цвет, взревели десятки моторов. И все же я отчетливо услышал, как скрежетнула коробка скоростей никем не управляемого автомобиля. Лобастая махина тронулась и покатилась на меня.

Одновременно ряды гаражей сотряс могучий удар. Ворота перед глазами вспучились, с них полетели клочья краски. Запертые машины пытались вырваться на свободу.

Схватившись за торчащую из стены трубу вентиляции, я одним тренированным движением вскинул тело на асфальтированную кровлю гаража, ободрав локоть о неровный бетонный край. Крыша кабины пронеслась на уровне глаз, когда я переводил дух, лежа на животе. Грузовик, не ставший моим убийцей, звучно, с лязгом и звоном стекол, впечатался в стену. Дыхнул жаром. Встал окончательно.

Под изуродованной кабиной по-прежнему мерно рокотал двигатель.

3

Трудно представить это состояние тому, кто не был в моей шкуре. Когда ты сходишь с ума, это печально, но как-то по-человечески понятно. Можно даже себе посочувствовать и погладить себя по головке. Когда сходит с ума мир, окружающий с детства… Очень тяжело, почти невыносимо.

На улицах я увидел автомобили с людьми, вроде бы мирно едущие по своим делам. Похоже, происшествие со мной было единичным.

…Теперь, по прошествии лет, я думаю, что тот удар предназначался лично для меня. Но я не могу обосновать свое мнение. Нечем. И незачем.

…Мирно? Только три минуты спустя я понял, что все они на полной скорости направляются к окраинам. Никто не двигался в центр. Изредка попадавшиеся пешеходы с каменными лицами спешили куда-то. Я был единственным, кто ничего не чувствовал и никуда не бежал. Я пытался, с особой осторожностью, останавливать людей — они с ужасом отталкивали меня и почти убегали, не говоря ни слова. Мне казалось, что я в невозможном, открытом настежь сумасшедшем доме, откуда бегут благодарные пациенты, а врачи, упившись, где-то спят.

Вот оно! Я бросился наперерез зеленому армейскому грузовику.

Визг покрышек. Рев клаксона и брань.

— Е… твою мать! П…с! — пролаял бритоголовый парнишка в обтрепанном хаки из кузова, направляя на меня автомат. Я увидел его глаза и турманом, птичкой нырнул за крыло кабины. Следом, только следом ударила очередь. Истошно зарычав, грузовик рванулся от меня и свернул в боковую улочку.

В меня стреляли и раньше, хотя никто не любит вспоминать о таком. Но так, на родине…на своих улицах и свои солдаты? Да что у них за хренотень тут творится?!

Помню, мысленно я взвыл от растерянности. Но сейчас же поборол свою слабость. В такие моменты, право, поддаваться панике не стоит. Эта излишняя роскошь не одному стоила жизни.

И я направился к центру, запахивая от ветра куртку, ведомый естественным глупым желанием узнать, что же ужасное там происходит. По дороге я несколько раз видел хватких ребят, с такими же напряженными лицами, останавливавших машины и укатывавших, выкинув предварительно владельцев. Люди оставались людьми. Я держался в стороне, не в силах ни помочь кому — либо, ни помешать.

Один раз мимо проскочил белый автобус «Мерседес», плотно забитый людьми. На крыше громадины расположилось с десяток человек. Один из них хрипло закричал, то ли молился, то ли выругался. Двое на велосипедах — панически жмут на педали. Микроавтобус — рядом с водителем угрюмый бородач выставил в боковое окно стволы охотничьего ружья. Бензовоз с висящими на обрешетке цистерны людьми. Вопли и чей-то дикий хохот.

Бедлам — просто санаторий для паралитиков в сравнении с этим.

На центральных улицах народу стало меньше. Но там, посреди одной из площадей и было…

…И кто меня звал на этот праздник жизни?

4

На месте украшавшего, на взгляд мэрии, этот град обреченный фонтана из круглой бетонной чаши вздымалась на высоту десятка этажей дымчатая, фиолетовая колонна, ежесекундно менявшая очертания. Вытягиваясь и сокращаясь, гнулась, словно ива под ветром. Безмолвная и страшно — живая. Ее основы, скелета не было видно под лиловой, полупрозрачной шкурой, заполненной жгутами тумана.

Именно шкурой