Галя, у нас семидесятые! - Анна Наумова

произвол судьбы. Только поболтать мне в семидесятых было особо и не с кем. Егорка, раньше почти ежевечерне забегающий ко мне в комнату поболтать, попить чаю и почитать «Родную речь», уже вырос в здоровенного двухметрового парня, который вот-вот пойдет служить в армию. Лида, кажется, переживает тяжелейшую депрессию, ей самой нужна помощь. Первой она мне не звонила и в гости не приглашала. Даже не представляю, как она в таком состоянии успевает и работать, и по дому хлопотать. Хорошо, что мальчишки уже не маленькие, частично могут сами о себе позаботиться.

Все изменилось. Мы уже не те беззаботные веселые подружки, которые могли до позднего вечера отплясывать в «Шестиграннике» в парке Горького, а потом, едва успев в общежитие до закрытия, еще проболтать полночи и с утречка бодренько подняться и пойти на работу. Теперь у всех свои дела и хлопоты. Да и Катерина Михайловна теперь гораздо реже остается в учительской вечером, чтобы попить со мной чай. Нет, остается, конечно, но чаще ради того, чтобы разобрать учебные планы, созвониться с отделом образования… В общем, обязанностей у нее теперь — выше крыши.

А еще, как выяснилось, моя коллега обзавелась семьей — трудовик Климент Кузьмич, оказывается, обратил всерьез на нее свое внимание и начал штурм. Поначалу бывшая фронтовичка достойно держала оборону несколько месяцев, но после того как трудовик обучился кое-каким манерам: перестал сморкаться двумя пальцами, смолить дешевую «махру», вычистил ботинки и даже купил два билета в партер на хорошие места, потихоньку стала разрешать тому себя провожать до дома после работы и нести тяжеленную сумку с тетрадями. А незадолго до начала учебного года они в квартире Катерины Михайловны сыграли тихую, скромную свадьбу и зажили у нее.

— Дарья Ивановна! — вдруг окликнули меня.

Глава 5

Я обернулась и попятилась, не узнав незнакомца. Ко мне быстрым шагом приближался длинноволосый и очень странно одетый парень. Откуда он знает меня? И что ему нужно? Может, городской сумасшедший?

В тот воскресный поздний вечер я возвращалась домой от Катерины Михайловны. Ее новоиспеченный супруг Климент Кузьмич заночевал на своей даче — нужно было закончить кое-какие работы по хозяйству и заколотить на зиму ставни старого деревянного дома, которому, как и лысому вождю коммунизма, уже стукнуло под сотню лет. Дом этот построили еще бабушка и дедушка Климента Кузьмича, как только поженились. Там он родился незадолго до революции, там же прошло его детство. Эта постройка пережила уже две войны. Много раз ее переделывали, перекрашивали, перекладывали крышу. Однако старый дом — он и есть старый. По-хорошему, эту развалюху давно пора было снести, тем более что уже совсем близко к ней подбиралось строительство нового жилого массива. Катерина Михайловна втайне ее ненавидела, как и все дачные работы, но, зная, как дорог этот дом ее супругу, помалкивала и попросту выдумывала всяческие недуги и срочные задания, как только на горизонте начинали маячить садово-огородные работы.

— Мне, Дашенька, проще мешок картошки на рынке купить, чем буквой «зю» все лето стоять, — доверительно сообщила она мне.

— А почему Вы так напрямую и не скажете Клименту Кузьмичу? — удивлялась я.

— Не поймет, — вздыхала новоиспеченная жена. — Он же там вырос. Там и юность его прошла. А как с фронта вернулся, в Москву приехал, на завод устроился, общежитие дали… Но все равно — каждые выходные он как штык там. Вот и придумываю отговорки.

И в эти выходные, когда Климент Кузьмич отправился «стоять буквой "зю», Катерина Михайловна позвала нас с Софьей Исааковной в гости. До позднего вечера мы пили чай и рассказывали друг другу разные истории из жизни. Я была невероятно рада видеть обеих своих приятельниц, а посему домой не спешила. А когда Катерина Михайловна достала ликер и коробку дефицитных шоколадных конфет, уходить и вовсе расхотелось.

— Ежели не хотите домой ехать, то оставайтесь, Дашутка, голубушка, — любезно предложила мне хозяйка дома. — Только нужно будет потесниться. Второго дивана у нас уж, извините, нет. Придется Вам либо валетом со мной спать, либо, если хотите, матрас могу надуть, на полу ляжете.

— А Софья как же? — полюбопытствовала я. — Может, тоже хочет остаться?

Тут я внезапно обратила внимание, что на вешалке в прихожей висели только моя куртка и плащ Катерины Михайловны.

— А где же твои вещи, Соня?

Софья благодушно рассмеялась.

— Так мне идти-то недалеко, Даша. Квартиру в этом же доме дали, я тебе не рассказывала разве? Выхлопотала наконец-то. Тремя этажами выше живу в этом подъезде.

— Здорово, — порадовалась я. Наверное, государство все-таки оценило по достоинству заслуги Софьи Исааковны. Еще бы: именно благодаря ее настойчивости и целеустремленности милиция и вышла на след неуловимого «Мосгаза».

От ночлега я решила отказаться, понимая, что Катерина Михайловна предлагает его, скорее, из вежливости. Квартирка у них с Климентом Кузьмичом была маленькая, тесная — всего тридцать метров, стандарт, немногим больше современных квартир-студий, коих полно в «человейниках» на окраинах больших городов. Да и уставала очень теперь моя коллега на работе. Еще бы! Столько хлопот навалилось! Скорее всего, она, украдкой поглядывая на часы, уже мечтает выпроводить гостей и попросту завалиться спать.

— Нет, я все же домой, наверное, поеду, — решительно сказала я. — До метро не так уж далеко, пешком через дворы быстро дойду. Да и район уже обжитой, бояться нечего.

Новый район, куда переехали обитатели расселенных в шестидесятые годы московских коммуналок, и впрямь уже мало напоминал новостройки. За семь лет он превратился в обжитое место. Появились детский сад, поликлиника, не один продуктовый магазин…

— Ну как хотите, Дашутка, — быстро ответила Катерина Михайловна, будто боясь, что я передумаю. — Вы уж извините, что давно Вас с Софочкой не приглашала. — Дел навалилась куча, да еще и жизнь семейная…

— Так семейная жизнь — это же хорошо! — снова подала голос Софья. Она, как и моя давнишняя подружка Вера, обычно говорила мало.

— Хорошо-то хорошо, — вздохнула Катерина Михайловна. — Да хочется иногда просто одной побыть, понимаете, девочки? Раньше у меня как было? Иду вечером с работы, кое-какую еду готовую захвачу себе в кулинарии, приду домой, разгорею и сижу, телевизор смотрю или радио слушаю. Захотела — в девять вечера спать завалилась. Захотела — в воскресенье гуляю по городу целый день или дома телевизор смотрю, никто и слова не скажет.

— А теперь что изменилось? —