Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

была у меня в свое время кружка, подаренная приятелями, так в нее поллитровую бутылку пива влить не удавалось. Вернее, удавалось, но пиво становилось в точности до самых краев. А пена, естественно, стекала вниз по стенкам.

— Жанар, по последней и домой.

— Мугу…

Я проследил за тем, как он выхлебал кружку и начал оседать.

— Не-не-не, пойдем домой, — подхватил я его под руку, — Где живешь?

— Вкзальная, двацатьтри, кртира двацать.

— Двинулись.

Мы вывалились на свежий воздух. Действительно, уже стемнело, зажглись фонари. Та-ак. Вокзальная — это вот эта самая улица, на которой стоит шалман. Дом «дцацатьтри» — на той стороне…

— Вперед, кавалерия.

Кентавром — получеловек-полуалкаш — мы перешли улицу прямо поперек, благо машин поблизости не наблюдалось. А встреч с милицией я не очень боялся. В данный момент я не совершаю ничего предосудительного: транспортирую домой подвыпившего товарища. Сам же я трезвый как стеклышко, ибо кроме двух стаканов воды не выпил в пивной больше ничего.

— Быва-али мы весе-олые-е…

— Жанар, молчать.

— … на у-урканской сосне-е…

— Да утихни ты! — прошипел я. Затащив певца во двор, я приземлил его на лавку, одновременно извлекая из кармана кошелек. Чужой, естественно, кошелек, из чужого кармана.

Не торопясь — кто ж торопится, раскрывая СВОЙ кошелек? — я вынул из него несколько бумажек и горсточку монет, примерно ополовинив содержимое.

— Не зна-ал тоски-и кручи-инушки!

Забрать весь кошелек, конечно, безопаснее: достал из кармана Жанара, положил в свой, две секунды и все. Однако попробуйте угадать реакцию — его или жены — когда наутро обнаружится пропажа. Может, подумает, что потерял, а может и решит, что украли. Обратится в милицию и пойдет ориентировка на некоего молодого человека, который, между прочим, совершенно не хочет такого счастья. Совсем другое дело, если кошелек обнаружится на месте, и даже с деньгами внутри. Некоторая недостача будет списана на веселый вечер и мысль о краже, скорее всего, даже не ворохнется.

— До бу-удущей весны-ы!

Опуская похудевший кошелек в карман хозяина, я кончиками пальцев нащупал что-то еще. Коробок спичек и перочинный нож. Простенький, с железной рукояткой и одним-единственным лезвием. Нимало не сомневаясь, я переложил и то и другое в карман джинсов. Их исчезновение точно спишут на потерю: нет на свете воров, специализирующихся на краже спичек и грошовых ножей. А мне сейчас все пригодится.

Подхватив снова обмякшее тело, я доволок его до подъезда. Двадцатая квартира. Второй этаж, вторая дверь. Устроив утомившегося Жанара на ступеньках, я позвонил в дверь и сбежал. Остановился у подъездной двери и прислушался.

Ага. Вот дверь открывается… Хм. Странно. Молчание. Ну, надеюсь, жена его не убила скалкой сразу.

«Удачи, мистер Жанар».[6]

Я вышел на улицу, под желтый свет фонарей. Теперь у меня завелись какие-никакие денежки и завтра их нужно будет потратить на разные нужные вещи. Но это завтра. Сегодня у меня появилась одна серьезная проблема.

Где мне, черт побери, ночевать?

[1]Который, как известно, в телефонной будке и жил

[2]Pat — одновременно имя официантки (сокращенно от Патрисия) и глагол, означающий «Похлопайте»

[3]Телефонный номер из фильма «Афоня»

[4]Из старого дореволюционного анекдота про пьяного купца и не менее пьяного извозчика: — До Плоицкой Трощади! — До Плоицкой Трощади? Корок сопеек!

[5]Дядя Стэн — персонаж мультсериала «Гравити Фоллз», старый мошенник

[6] Намек на шутку про Нейла Армстронга и его соседа, мистера Горски

Глава 6

Я врезал ногой по доскам ограды. Прислушался. Ни собачьего лая, ни ругательств сторожа, мол, кто там балует. И если отсутствие реакции сторожа ничего не означает — может, он спит себе в укромном углу или обходит владения с другой стороны — то ни одна приличная собака такое нахальство просто так не спустит. Хотя бы тявкнет для приличия, мол, надрываться ради какого-то приблуды не собираюсь, но ежели ты собираешься влезть на охраняемую территорию и чего-нибудь попятить — я буду против.

Отлично.

Перемахнув через забор, я тихонько подошел темному зданию. Прислушался. По-прежнему тишина. Осторожно вошел в дверной проем и двинулся к лестнице, изо всех сил пытаясь рассмотреть путь, чтобы не налететь на какую-нибудь банку с краской и не рухнуть в проем.

Строящееся здание — не самое лучшее место для ночевки, но, за неимением лучшего… Сойдет.

Хорошо, что во время моего печального странствия по городу с неизвестной пока суммой денег на кармане (потому что считать деньги под фонарем посреди ночной улицы — очень плохая примета, хуже — только гулять по Чертаново, подсвечивая дорогу айфоном), мне вспомнилась мельком увиденная стройка на пустыре. К каковой я и отправился. Других вариантов у меня не было.

В гостиницу не пустят без паспорта (да и, судя по советским фильмам, в них вечно не было мест), проситься на постой к добрым людям нужно было до темноты, сейчас меня пошлют подальше, а ночевать под мостом а-ля Незнайка на Луне — неуютно.

В недостроенной хрущевке хотя бы крыша над головой будет. Интересно, а ведь Хрущева здесь нет, как тогда такие дома будут называть? Афосинки? Да нет, товарищ Афосин — здешний аналог Ленина, так что как-то иначе. А как зовут аналог Хрущева — я не помню[1]. К тому же я не уверен, что этот домик — на самом деле хрущевка, что-то не помню, чтобы их строили из кирпича.[2]

Осторожно нащупывая ногой каждую ступеньку — здешним чудо-мастерам вполне могла прийти в голову идея оставить пролет недостроенным — я поднялся на второй этаж. Тот еще экстрим: по темной лестнице, без перил. На площадке — четыре квартиры. Куда заглянуть? Что нам говорит святой Рандом? Он говорит — первая квартира справа.

Узкий коридорчик, в котором темнеют два проема — похоже, будущие ванная и туалет — крохотная кухонька и комната. Мда. Не самый лучший вариант. Голые стены, голый пол, в оконные проемы задувает ветерок. Теплый, конечно, по-летнему, но каким он станет к утру?

Попробуем вторую квартиру справа… а, хотя нет. Я повел носом… Первую слева.

Чутье не подвело: в углу комнаты, которая после окончания строительства станет гостиной (или как там в хрущевках называлась самая большая комната?) лежали ароматно пахнущие деревом мешки со стружкой. То ли утеплитель, то ли отходы — не знаю. Да мне и неважно, главное — мягкое ложе мне обеспечено.

Я плюхнулся на зашуршавшие мешки и с наслаждением вытянул уставшие от блужданий по городу ноги. Божественно… Сейчас бы еще покурить…

Рука нащупала