Конан и Вольные стрелки - Валерий Федорович Евтушенко

что говорил им принц. К сожалению, шар не передавал звуки, поэтому слов его слышно не было. Тсотха Ланти повернул шар под другим углом и Амальрик увидел полосу выжженной земли, а за ней несколько солдатских палаток.

— Мой принц! — начал колдун. — Несокрушимый легион Сумукана не добился победы, но потерял добрую треть своего состава, сам генерал тяжело ранен. Твоему отцу, королю, надоела эта война и он решил простить Адада, мало того, уступить ему в правление провинцию Хроша. Сегодня он мне лично сказал, что видит его наследником трона. Мол, Адад прекрасно проявил себя как военачальник, теперь пусть наберется опыта государственного управления.

Лицо Амальрика перекосила гримаса ненависти.

— Зачем ты мне все это говоришь? — воскликнул он, ударив рукой по столу. Принц был в отчаянии, все его надежды занять трон, рассыпались в прах.

— Потому и говорю, — строго произнес колдун, — что еще не поздно помешать планам короля.

— Как? — воскликнул Амальрик и огонек надежды блеснул в его взгляде, направленном на колдуна.

— Мой принц! — уклончиво ответил тот. — Иногда случаются события, в корне меняющие не только человеческие судьбы, но и судьбы целых государств.

Видя, что принц не понимает его намека, Тсотха Ланти пояснил более подробно:

— Скажем, некто, намеревающийся взойти на трон, внезапно умирает. И тогда трон достается тому, кто при других обстоятельствах, вряд ли мог бы на него рассчитывать.

— Но Адад жив, здоров и, судя по выражению его лица, умирать не намерен еще лет пятьдесят, — уныло произнес принц. Воскресшая было в его взгляде надежда, вновь исчезла.

Тсотха Ланти выдержал паузу.

— Понимаешь, мой принц, — терпеливо произнес он, — смерть порой приходит и к здоровым молодым людям. Удар молнии, несчастный случай на охоте, отравление, наконец…

Он посмотрел в лицо Амальрику и понял, что тот, наконец, уловил ход его мысли.

— Отравление! — хрипло произнес принц. — Это, пожалуй, было бы кстати. Но как отравителю пробраться в окружение брата?

— Завтра канцлер отправится к Ададу, — холодно произнес Тсотха Ланти, — тебе надо его опередить.

Он достал из ящика стола пузатую бутылку и протянул ее Амальрику.

— Сообщи брату о том, что король готов его простить и направляет к нему канцлера для переговоров. Словом, говори, что придет в голову, это не важно, главное, чтобы никого из посторонних при вашем разговоре не было. Потом предложи брату выпить с тобой этого чудесного аквилонского вина. Уверен, он согласится. Через два часа ему придет конец и канцлеру не с кем будет вести переговоры.

— А как же я? — со страхом спросил принц.

— А ты готовься взойти на трон, путь к которому у тебя станет теперь совершенно свободен. Но прежде, чем самому пить вино, примешь это противоядие.

Тсотха Ланти достал из кармана мантии таблетку в золотой бутоньерке и протянул Амальрику.

— После этого, скажешь брату, что тебе надо возвращаться назад во дворец, попрощаешься и уедешь. Так как смерть Адада наступит только через два часа, никто тебя ни в чем не заподозрит.

Амальрик взял бутылку и бутоньерку, затем кивнул чернокнижнику на прощанье и направился к выходу. Тсотха Ланти смотрел ему вслед с насмешливой искоркой в глазах.

Глава четвертая

Братская любовь

— Сейчас, когда Несокрушимы легион ушел, надо выступать на Хоршемиш, — твердо заявил Расмус на совещании капитанов наемников у принца. — Что толку от того, что мы сидим, запершись в Хроше и отбиваемся от королевских войск. Если мы перейдем в наступление, к нам по ходу движения присоединятся тысячи местных жителей.

— Присоединятся и что из этого? — возразил Октай. — Это будет не армия, а толпа, которая разбежится при первом же появлении неприятеля. Нужно организовать новый набор наемников. Нас здесь пять тысяч, нужно набрать еще десять.

Капитаны зашумели, поддерживая Октая одобрительными возгласами, но принц охладил их пыл, напомнив, что для набора новых наемников нет денег.

— Я и с вами еще не расплатился, — сказал он, — можно было рассчитывать на трофеи в случае победы над Несокрушимым легионом, но король его отозвал.

Шум утих, все признали правоту Адада. Капитан Хассек, предводитель наемников из Заморы, предложил напасть на ближайший из заморийских городов и разграбить его.

— Тут недалеко у самой границы есть крупный купеческий город Шишпир, — с энтузиазмом предложил он. — Богатств тамошних купцов хватит на наем ста тысяч солдат удачи.

Принц отрицательно покачал головой.

— Мы не разбойники, а, кроме того, это приведет только к тому, что нам перекроют границу с Заморой и заморийцы отправят против нас войска, чему мой отец, король, даже не станет препятствовать.

Конан сидел молча у входа в кабинет принца, где проходило совещание и думал, что они оказались в сложном положении. С их малыми силами из Хроша никуда удалятся нельзя, а, тем более, наступать на столицу Кофа с ее неприступными стенами и бастионами. В чистом поле их разобьют легко и просто даже остатками Несокрушимого легиона. Надо признать, что они сами себя загнали в западню, из которой, похоже, нет выхода. Конечно, можно было оставаться здесь и дальше, отражая атаки королевских войск, которые Страбонус будет время от времени высылать против сына, но рано или поздно наемникам это надоест и они попросту уйдут. Солдаты удачи далеки от альтруизма, они продают свои мечи и рискуют жизнями за деньги…

Его размышления прервал грохот тяжелых сапог в коридоре, затем дверь распахнулась и появившийся на пороге капитан охраны Адада доложил, что в Хрош прибыл принц Амальрик, и просит у него аудиенции.

— Он велел передать, что привез важные новости, но располагает ограниченным временем, — сказал капитан. — Он не хочет, чтобы его длительное отсутствие в столице было обнаружено.

Адад объявил перерыв в совещании и распорядился пригласить Амальрика. Из кабинета принца Конан вышел одним из первых и увидел в коридоре молодого человека, совсем еще юношу, хрупкого телосложения, одетого в роскошный бархатный камзол, вышитый золотой и серебряной нитью с позументами на стоячем воротнике. Через плечо у него была переброшена легкая кожаная сумка. На нем были темно-синие штаны и высокие кавалерийские сапоги из хорошо выделанной кожи.

— Должно быть, это и есть Амальрик, — подумал киммериец, бросив в сторону молодого принца изучающий взгляд.

Лицо юноши можно было назвать красивым, но его портила лежащая на нем печать надменности. Темно-карие глаза молодого человека смотрели на окружающих, если не с презрением, то полу снисходительно, как на существ низшего порядка. Его высокомерный взгляд остановился на Конане, столкнувшись с недобрым взглядом ледяных глаз синеокого великана, заставивший его помимо воли поежиться. Мгновение спустя он узнал в нем того самого человека, которого видел