Конан и Вольные стрелки - Валерий Федорович Евтушенко

гость уехал, а принц созвал нас опять на совещание. Он сказал, что отец не желает больше войны и хочет передать ему в управление эту провинцию. Якобы ты, канцлер, должен прибыть, чтобы составить об этом официальное соглашение. Сказав, что мы свободны, он вышел из-за стола, сделал несколько шагов, схватился руками за грудь и упал. Остальное ты сам все видел.

Канцлер кивнул и направился к столу принца. Капитаны расступились перед ним. Ниниб обогнул стол, внимательно осмотрел его, затем открыл ящик.

— А это, что такое? — канцлер достал недопитую бутылку вина и два кубка, на дне которых еще плескались остатки вина. Он понюхал бутылку и кубки, затем повернулся к капитанам.

На его вопрос никто не ответил, только все переглянулись между собой.

— Пока принц беседовал с братом, в кабинет никто не заходил, — пояснил капитан гвардии. — Я стоял снаружи, чтобы их никто не потревожил.

— Они с Амальриком пили это вино? — спросил канцлер.

— Не знаю, — ответил капитан гвардии, — дверь была закрыта.

— С кем-либо из вас принц употреблял это вино? — Ниниб обвел глазами капитанов наемников. Все отрицательно покачали головами.

— Что ж, — сказал канцлер, — тело принца я заберу с собой в Хоршемиш, чтобы похоронить его с подобающими почестями. Бутылку и кубки возьму тоже, их надо тщательно исследовать.

— А как быть нам? — зашумели капитаны. — Принц задолжал нам жалованье за полгода.

Канцлер склонил голову.

— Я вам сочувствую, — без тени насмешки сказал он. — Понимаю, наемники воюют за деньги, а сражались вы хорошо. Вы можете обратиться к королю с этим вопросом. Хотя не думаю, что он станет платить жалованье людям, воевавшим с ним.

Среди капитанов пробежал ропот, который быстро стих. Действительно, трудно было представить, что известный своей прижимистостью Страбонус станет платить жалованье тем, кто участвовал в мятеже против него. Они молча вышли из кабинета и покинули дворец принца, отправившись к своим людям, чтобы объяснить, в какой нелепой ситуации все они оказались.

* * *

Тсотха Ланти, наблюдавший в своем хрустальном шаре за событиями, произошедшими в Хроше, с досадой подумал:

— Все же настырный тип этот Ниниб! Только ничего у него не выйдет, яд в вине уже давно разложился на воздухе. Любой лекарь скажет, что у принца просто остановилось сердце.

Он отошел от стола и стал прохаживаться по комнате, размышляя о том, как теперь завлечь в свои сети Пелиаса. Он давно установил за ним слежку и знал, что тот уезжал в Кхитай, но несколько дней назад возвратился в Хоршемиш и находится в своем особняке. С помощью хрустального шара он иногда наблюдал за магом, но старался делать это не часто, так как Пелиас мог уловить искажения магического поля и понять, что за ним следят. Тсотха Ланти знал, что силой захватить мага нечего и думать, но у Пелиаса были две слабости: красивые женщины и хорошее вино. Спиртное он употреблял не часто, но, если уж пил, то мог опьянеть до потери памяти. Постепенно у Тсотха Ланти созрел план, как ему расправиться с Пелиасом и он приступил к его выполнению.

Среди придворных дам принца Амальрика была красавица брюнетка по имени Аталия. Эта тридцатилетняя дама с тяжелой гривой густых темных волос, спадавшими тугими локонами на ее алебастровые плечи, выглядела лет на пять-семь моложе и каждым своим движением излучала откровенную чувственность. Потрясающие формы ее шикарного тела будили в мужчинах непреодолимую страсть и не было среди них никого, кто бы мог устоять перед ее обольстительными чарами. Для реализации замысла Тсотха Ланти она подходила, как нельзя лучше, поэтому он остановил свой выбор на ней. Позвонив в серебряный колокольчик, лежавший на столе, он распорядился одному из своих прислужников разыскать Аталию и привести ее в Багряную Цитадель. Когда испуганная неожиданным вызовом к верховному магу, Аталия появилась в его кабинете, Тсотха Ланти подробно объяснил ей, что от нее требуется.

— Проблема в том, — инструктировал он ее, — что Пелиас не покидает своего особняка и просто так к нему не проникнуть. Тебе придется хорошо подумать, каким образом оказаться внутри его дома и напоить до бесчувствия. Но имей в виду, второй попытки у тебя может не быть, Пелиас умен, хитер и очень проницателен.

* * *

Ближе к вечеру, когда канцлер со своим эскортом отправился в Хоршемиш, увозя тело принца Адада в столицу, недовольные наемники собрались на стихийный митинг на центральной площади Хроша, требуя от своих командиров внятного ответа, что делать дальше. Слышались крики, что надо расходиться и поступить на службу в другие государства, были и те, кто предлагал потребовать от Страбонуса платы обещанной Ададом, кто-то кричал, что надо разграбить Хрош и возместить свои убытки за счет горожан. Когда толпа наемников постепенно успокоилась, на импровизированную трибуну из нескольких каменных глыб поднялся Конан. Крики постепенно стихли, киммериец пользовался среди наемников большим авторитетом.

— Слушайте меня, псы войны! — проревел он. — Нас здесь почти пять тысяч отважных солдат удачи, это целая армия. Не припомню, чтобы столько наемников собиралось вместе под одним знаменем. Нам незачем ждать от кого-то жалкой подачки и выпрашивать милости у сильных мира сего. Все, что нам нужно, мы можем добыть своими мечами!

Он обнажил меч и сделал им несколько взмахов над головой. Наемники ответили одобрительным ревом и тоже обнажили мечи.

— Сейчас, — продолжал киммериец, когда шум немного утих, — у нас есть лошади, отбитые у Несокрушимого легиона, и мы все можем стать конным войском, для которого расстояния не будут иметь большого значения. Хрош грабить не нужно, мы просто наложим на город контрибуцию, горожане сами выплатят нам долг умершего принца.

Наемники поддержали его слова дружным ревом.

— Но этого мало, — голос Конана гремел так, что его было слышно всем собравшимся на площади. — Мы создадим Братство Вольных Клинков и пройдем огнем и мечом по пограничным городам Кофа и Заморы. Ни один из них не сможет сопротивляться пяти тысячам отважных воинов. Все богатства мы добудем себе своими мечами! Хватит служить кому-то, послужим самим себе! Мы вольные люди, а не собаки, которых прогоняют, когда в них проходит нужда. Мы покажем всем, на что способны Вольные Клинки!

Толпа наемников ревела, поддерживая киммерийца. Послышались выкрики, чтобы Конан стал их предводителем, но киммериец заявил, что это прерогатива Совета капитанов, а пока всем лучше разойтись, предоставив Совету возможность начать безотлагательно решать все организационные вопросы.

Совет капитанов, собравшийся сразу после того, как наемники покинули площадь, единогласно избрал предводителем Вольных Клинков Конана, а его заместителем туранца Октая. Совет постановил также, что временно верховная власть