Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов

Я набрал короткое сообщение Старицкому: «Работаем». Ответ пришёл через минуту — документ с двадцатью тремя именами, должностями и специализациями. Бегло просмотрев список, я присвистнул. Здесь были преподаватели из Смоленска, Рязани, Мурома, Твери, даже из Казани. Алхимики, артефакторы, теоретики, боевые маги — полный спектр специальностей.

— Двадцать три человека готовы рискнуть карьерой, — пробормотал я, передавая магофон Крылову.

— Не только карьерой, — поправил Григорий Мартынович, изучая список. — Некоторые из этих людей рискуют и безопасностью. Академический совет не простит предательства.

Остаток пути прошёл в обсуждении организационных вопросов. Крылов предложил несколько идей по усилению безопасности академии, учитывая возможные провокации со стороны недоброжелателей.

Когда мы подъехали к воротам Угрюма, я увидел необычную картину — перед въездом стояли несколько автомобилей. Особенно выделялся мощный внедорожник с массивным прицепом, накрытым брезентовым тентом. Дежурные методично осматривали первую машину из очереди, проверяя документы водителя.

Мы вышли из автомобиля и подошли ближе. Степан — тот самый старший дружинник, которого когда-то отчитывал Крылов — аккуратно заглядывал под днище легковушки с помощью зеркала на длинной ручке. Дмитрий тем временем внимательно изучал документы, водя пальцем по строчкам и шевеля губами.

— Читать учится, — тихо пояснил подошедший Борис. — После того инструктажа Григория Мартыновича половина постовых записалась в школу на вечерние уроки грамоты.

Крылов едва заметно улыбнулся. Я хлопнул его по плечу:

— Хорошая работа. За короткое время добились большего прогресса, чем все мы за месяцы.

— Просто правильная мотивация, — скромно ответил бывший начальник Сыскного приказа, но было видно, что похвала ему приятна.

Григорий Мартынович понизил голос:

— Помните, мы разрабатывали систему фильтрации новых жителей после случая с Зубовым?

— Конечно. Три этапа проверки — в представительстве, на въезде и финальная беседа с вами.

— Так вот, с этим наплывом преподавателей система может дать сбой, — он кивнул на собравшийся гармошкой транспорт. — Двадцать три преподавателя, их семьи, ученики — это минимум полсотни новых людей в ближайшие дни, не считая самих потенциальных учеников из простолюдинов. Наша процедура рассчитана на десять-двадцать человек в неделю, а тут такой поток.

Я нахмурился:

— Полагаете, среди них могут затесаться агенты?

— Почти уверен, — кивнул Крылов. — Академический совет, Гильдия Целителей, Демидовы, князь Терехов — у вас слишком много врагов. И массовый переезд преподавателей — идеальное прикрытие для внедрения шпиона. Один диверсант в академии может натворить бед больше, чем отряд наёмников под нашими стенами.

— Что предлагаете? Усилить проверку?

— Модифицировать под текущую ситуацию, — Григорий Мартынович отрывисто кивнул. — Преподаватели — особая категория. Они будут иметь доступ к ученикам, к учебным материалам, возможно — к вашим исследованиям. Для них нужна углублённая проверка. Час-полтора на человека минимум.

— Справитесь с таким объёмом?

— Придётся привлечь помощников. Митрофан уже неплохо натренирован после прошлых проверок — у него отличная память на детали. Добавлю ещё двух-трёх человек из тех, кого обучал базовым приёмам распознавания лжи. Они займутся рутинной проверкой, а я лично проведу беседы с преподавателями — тут нужен опыт и мой Талант.

— Хорошо. А с теми, кто уже здесь? Помнится, в прошлый раз вы не успели проверить всех прибывших за последний месяц.

— Параллельно продолжу, — заверил Крылов. — Особое внимание — одиночкам без семей и тем, кто слишком активно интересуется оборонными сооружениями, академией или вашим расписанием. Кстати, тот список маркеров риска, что мы составили — бывшие каторжники, люди с несходящимися историями — очень помогает.

— Главное, действуйте деликатно, — напомнил я. — Эти преподаватели рискуют карьерой и безопасностью, переезжая к нам. Не хочу, чтобы они чувствовали себя под подозрением с первого дня.

— Разумеется. Подам как расширенную процедуру регистрации для преподавательского состава — мол, для оформления жалования и доступа к учебной позиции нужны дополнительные данные. Заодно проверю их академические документы — поддельный диплом выявить несложно, если знаешь, на что смотреть.

Я хмыкнул:

— Не перестарайтесь, а то на следующий же день получим сюрприз…

Я театрально взмахнул рукой, изображая пафосного журналиста:

— «Тирания в Угрюме! Маркграф Платонов устроил допросы с пристрастием честным преподавателям! Людей часами мурыжат и унижают, заставляя доказывать свою благонадёжность!» И дальше три страницы рассуждений о том, как я превращаю острог в тюрьму.

— Здоровая бдительность — не паранойя, — возразил Крылов. — Но я понимаю вашу озабоченность. Буду действовать максимально деликатно. Никаких допросов — только дружеские беседы за чаем. Если человек чист, он даже не поймёт, что его проверяли.

— Правильный подход, — кивнул я. — Наши враги и так ищут любой повод для критики. Не будем давать им дополнительные козыри.

Когда подошла очередь внедорожника с прицепом, из кабины вышел невысокий худощавый мужчина лет шестидесяти. Седые волосы были собраны в небрежный хвост, борода — неровно подстрижена, словно он делал это сам, без зеркала. Одет он был в потёртый дорожный плащ, из-под которого виднелся потёртый дорожный костюм. Но глаза — живые, острые, с искорками любопытства — выдавали незаурядный ум.

— Виктор Сазанов, Магистр артефакторики, — представился он, протягивая мне руку. — А вы, полагаю, маркграф Платонов? Наконец-то встретились лично.

Я пожал протянутую руку, чувствуя мозоли от долгой работы с инструментами:

— Рад знакомству, Виктор. Признаться, не ожидал вас увидеть столь быстро.

Сазанов хмыкнул:

— А чего тянуть? Решение принято, мосты сожжены. К тому же, — он понизил голос, — ещё трое коллег следуют за мной. Вон те два автомобиля. Решили, что безопаснее ехать группой.

Первыми из внедорожника выбрались двое молодых людей — подмастерья лет двадцати пяти, нагруженные сумками и свёртками.

— А это мои ученики, — пояснил Сазанов. — Евгений и Пётр. Талантливые ребята, но в Смоленской академии им светила только должность лаборантов — не того сословия.

Я вспомнил нашу заочную связь:

— Виктор, если не ошибаюсь, именно вы приобрели облигации Угрюма на пять тысяч рублей во время первого размещения?

Старик расплылся в улыбке:

— Точно! Знаете, тогда все крутили пальцем у виска — Сазанов совсем спятил, деньги в какую-то деревню вкладывает. А я прочитал ваш эмиссионный проспект и подумал: парень либо гений, либо безумец. В любом случае — интересно!

— И что склонило чашу весов? — поинтересовался я, пропуская его через ворота.

— Честно? Интуиция. Тридцать лет в академической системе научили чувствовать, где настоящее дело, а где пустышка. В вашем меморандуме была… энергия, что ли. Не бравада, а спокойная уверенность человека, который знает, что делает. Вдобавок ваша репутация уже тогда гремела. Человек, превративший умирающую деревню в процветающее поселение за несколько месяцев — это впечатляет. А когда прочитал про планы развития острога… Подумал: если хоть половина получится —