Присяга фортуны - К. Дж. Саттон

Фейри молчал, не мешая мне погружаться в воспоминания. Наконец я вернулась к реальности, часто моргая от солнечного света, ставшего серебристым. В горле встал ком. Я проглотила его, думая, что вечерний наплыв гостей начался. Беа наверняка недоумевает, куда я делась.

Собиралась уйти, когда голос фейри настиг меня, будто призрак.

– Не хочу быть жестоким, Фортуна, но найти его самостоятельно тебе не удастся.

Я развернулась к нему, вызывающе подняв брови.

– Почему? Потому что он в Фейре?

– Фейра – очередной миф, придуманный людьми. Такого места не существует.

Мои слова его, кажется, позабавили. Я заспешила уйти, и свет в его глазах померк. Фейри схватил меня за плечо, чтобы остановить. Его лицо стало серьезным, и я отшатнулась.

– Прошу прощения. Не хотел посмеяться над тобой.

– Можно мне теперь вернуться к работе?

– Я не из тех, кто удерживает женщину против ее желания, – сообщил он, проигнорировав мои слова. Я нетерпеливо вздохнула. – Союз, заключенный против воли, не принесет никому из нас радости. Если передумаешь, знай, что твоя часть сделки включает не просто присутствие на брачной церемонии. Я ожидаю от тебя участия в нашей совместной жизни.

У меня загорелись щеки.

– У-участия?

– Именно. Впрочем, не настаиваю на том, чтобы делить ложе, пока ты не будешь к этому готова, – добавил он, его лицо осталось серьезным.

– А если никогда не буду готова? – к счастью, мне удалось не выдать охватившее меня возбуждение.

Он улыбнулся, медленно и чувственно. Будто все понял, высокомерный ублюдок.

– Подозреваю, жизнь в воздержании не подходит ни одному из нас, но даже если и так, есть другие способы насладиться обществом друг друга.

И в третий раз я оттолкнула его с дороги. Наконец он отпустил меня. Солнце садилось, погружая половину планеты во тьму и превращая ее в царство чудовищ. Уличные фонари освещали путь к заведению Беа. У входа я остановилась и обернулась. Фейри стоял на месте и ждал, глядя на меня. Я повысила голос, чтобы он мог меня услышать.

– Я совершенно серьезно. Никаких сделок. Никогда!

Фейри не двинулся с места, но я четко услышала его слова. Они будто ласкали мои уши.

– Если ты вдруг передумаешь, достаточно лишь произнести мое имя.

– Это будет проблематично, учитывая, что ты мне его не назвал! – крикнула я. Это прозвучало вызывающе, ведь имя фейри священно.

Пауза. В сгущающейся темноте его было тяжело разглядеть, но я ощущала легчайшие прикосновения призрачных пальцев к коже. А через секунду до меня донесся ответ.

– Коллиф, – выдохнул он. Я замерла, пораженная, как легко он сказал это. Но не успела отреагировать, как фейри превратился в вихрь опавших листьев, и ветер унес их прочь.

Драматично… Но на меня это оказало впечатление, на которое он, вероятно, рассчитывал. Я не могла не восхититься подобной демонстрацией силы. Это не просто чары. Кто же он? Может, один из первых фейри? Но тогда ему тысячи лет. Это пугало меня.

Когда Коллиф исчез, я постояла на улице еще пару секунд. Прикрыв глаза, глубоко дышала, собирая оставшиеся силы. Затем затянула хвост и вернулась в зал, где меня ждали нетерпеливые гости и обеспокоенные работники.

В отличие от прошлой ночи, минуты и часы тянулись бесконечно. Ян О‘Коннел снова пришел, и вел себя более смирно. Но все равно я постоянно чувствовала на себе его взгляд – между лопаток, на заднице, по всей длине ног. Каждый раз, когда оборачивалась, он смотрел в другую сторону. Вряд ли он подозревал, что я имею отношение к его вчерашнему срыву, но мои инстинкты били тревогу. Я пыталась не сутулиться и не показывать, что на меня влияет его пристальное внимание.

Вечерняя смена все тянулась, и народ прибывал. В какой-то момент я забыла о Яне, о фейри, о гоблинах, об Оливере и о Деймоне. Я сновала между окошком выдачи и столиками, отсчитывая сдачу и беспрерывно улыбаясь. В отличие от вчерашней смены, когда я была измотана недосыпом, все шло иначе. Теперь в знакомых действиях и монотонности обслуживания гостей ощущалось нечто успокаивающее. К часу ночи я впервые за много дней почувствовала себя собой. Рабовладельцам не удалось сломить меня.

Со смерти родителей я ни разу не испытала настоящего счастья. После исчезновения Деймона все только осложнилось. Но до того, как попала в плен к рабовладельцам, временами я ощущала нечто похожее на счастье. Удовлетворенность, наверное, или надежду. Сегодня снова почувствовала это. Ноги больше не казались такими тяжелыми. Пошел он, этот самоуверенный фейри. Ему не победить. До сих пор я справлялась со всеми препятствиями на своем пути. И в этот раз будет так же.

– Спокойной ночи! – крикнула я Сайрусу. Он не отреагировал. Беа и Гретхен помахали мне от музыкального автомата, где они танцевали медленный танец. Энджела демонстративно повернулась ко мне спиной. Ариэль, уже освоившаяся у нас, махнула рукой на прощание.

Я вышла из бара, сжимая в одной руке ключи, а в другой – газовый баллончик. Впрочем, ни Яна, ни Коллифа не было видно. Гранби казался… спокойным. Нормальным. В безоблачном небе сияла луна. Поднявшийся ветер гнал похожие на птиц листья. Они напомнили мне о птичьих стаях в мире Оливера – скоро я их увижу. На моем лице начала расцветать улыбка. Я забралась в фургон, захлопнула дверь и на всякий случай закрылась.

Улыбка испарилась, когда мой взгляд упал на зеркало Коллифа. Оно мерцало на пассажирском сиденье, где я его и оставила перед сменой. Хотелось еще раз взглянуть на Деймона, но что-то во мне сопротивлялось этому. Я стиснула кулаки. Велела себе завести машину и отправляться домой. Снова уснуть в объятиях Оливера. «Позволь себе немного счастья, Фортуна».

Моя рука, потянувшаяся к зеркалу, казалась чужой.

Поначалу ничего не было видно. В зеркале отражалось лишь мое бледное, напряженное лицо. Но затем стекло помутнело, будто я усердно дышала на него. За мутью угадывалось движение неясных фигур. Я с колотящимся сердцем ждала, когда картинка прояснится.

Теперь Деймон плакал.

Он сидел в центре огромной кровати, прижимая колени к бледной, костлявой груди. Насколько могла понять, он был полностью обнажен. Он не всхлипывал, не говорил и не двигался. Слезы беззвучно текли по его лицу. Боль, которую нельзя выразить словами, иначе она разрастется настолько, что разорвет тебя на части. Он смотрел прямо перед собой, будто в ожидании чего-то.

«Под землей, – мрачно подумала я. – Он находится под землей».

По моим щекам побежали слезы. Я