Девичник в космосе - Виктория Серебрянская

Шершавые, загрубевшие от нелегкой работы, теплые пальцы взяли меня за подбородок и заставили поднять взгляд на буканьера. Заглянув мне в глаза, он спокойно ответил:

— Это хорошо, что ты ждала. Хотя сейчас и не обязательно. Я начну копить энергию, когда корабль стартует. Но если ты готова… — Я почувствовала, как у меня расширяются глаза. Да этот гад издевается надо мной! Шрам, уловив мое настроение, усмехнулся: — Не злись, я не смог удержаться, чтобы не поддразнить тебя, ты так забавно смотрела на меня. Согласись, в некотором роде ожидание является лучшим стимулятором. Верно?

До меня не сразу дошло, что Шрам имеет в виду. Но когда поняла, то вспыхнула, как спичка:

— Ах, ты!.. Я же думала, что ты что-то подмешал мне в еду!.. — От злости все смущение будто ветром сдуло, и я без стеснения выпалила то, что волновало больше всего.

Шрам усмехнулся мне в губы и невпопад сообщил, склоняясь ко мне:

— Я все заказал по твоему списку. И даже больше. Надеюсь, ты будешь довольна.

В следующий миг шершавые сухие губы накрыли мой рот, Шрам осторожно, но непреклонно заставил меня опрокинуться на спину. И я, к собственному стыду и смущению, вспыхнула как спичка, завелась с пол-оборота. Надо бы, наверное, найти информацию о человеческой психике и прочитать. Пока я не сошла с ума рядом с этим ненормальным.

* * *

Постепенно все устаканилось. Не сразу, но я привыкла к тому, что живу в одной комнате с мужчиной. Сплю с ним в одной кровати, ем за одним столом. Немаловажную роль в этом сыграло то, что уже на следующий день после того, как я опозорилась, накрутив себя до неприличия и фактически вынудив Шрама заняться со мной сексом, доставили заказанное оборудование. До старта корабля оставалось всего двое суток, и мне нужно было очень срочно все смонтировать. Чтобы в случае чего, заменить некачественное или докупить недостающее. А также один заказанный мною прибор требовал настройки в условиях постоянной гравитации и неподвижности относительно пространства того помещения, в котором прибор будет находиться. В противном случае одна весьма важная при работе с геномом функция этого аппарата оставалась неоткалиброванной и становилась недоступной.

Шрам, недолго думая, щедро выделил мне противоположный от спортивного тренажера угол и прислал техника, который должен был помочь мне все распаковать, установить и закрепить. Отладкой оборудования я должна была заниматься сама.

Техник, огромный детина с ладонями, напоминающими снегоуборочные лопаты из моего далекого детства, и с явно игумарскими корнями, на что указывал зеленоватый оттенок его кожи, молча помог мне избавиться от какого-то шкафчика, единственным содержимым которого была пыль. Пока техник курочил несчастную, не угодившую мне мебель и собирал лабораторный стол под мини-вытяжкой, я аккуратно разбирала содержимое упаковки с термостатом, способным создавать несколько зон с совершенно разными микроклиматами и предназначенном для работы со средами и образцами. На моей работе в Арганадале был подобный. Но чуть более устаревший и не такой навороченный, как этот. Я боялась даже дышать на детали и молча пела хвалебные оды буканьеру. Где бы он ни добыл этот термостат, он практически гарантировал мне успех моих опытов.

Процесс разбора короба и подготовки к монтажу настолько увлек меня, что я вообще перестала замечать, что происходит вокруг меня. И невольно нервно подпрыгнула почти на полметра над полом, когда правую ягодицу неожиданно словно обожгло огнем, а надо мной прогудел какой-то… мечтательный, что ли, голос:

— Хорошая попка!.. Я б вдул…

До меня не сразу дошел смысл сказанного. Но когда дошел…

Я побагровела так, что щеки, казалось, мне ободрали наждачной бумагой. От боли навернулись на глаза слезы. Но и одновременно прояснилось в голове. Злобно покосившись на техника, с надеждой таращившегося на меня, пробурчала:

— Гляди, чтоб тебе Шрам не вдул! Он свое бережет! — И с мстительным удовольствием наблюдала, как зеленый громила отшатывается от меня с выражением обиженного ребенка на зеленоватом лице.

Авторитет Шрама был незыблем, и мне оказалось невероятно приятно получить подтверждение тому, что я действительно могу выйти за пределы каюты, не опасаясь влипнуть в неприятности. Чтобы себе ни придумывали пираты, летающие на корабле под началом Шрама, обо мне они могут лишь помечтать. Пока Шрам жив. От этой циничной мысли меня передернуло. Надеюсь, после возвращения из своей экспедиции буканьер все же отпустит меня, и его конца я никогда не увижу.

За два часа до старта привезли все необходимые мне среды и реактивы. Я едва сумела все распихать по местам до того, как собранный Шрам сухо скомандовал мне все бросить и занять место в противоперегрузочной капсуле. В его каюте такой не было, все же капитан при стартах и посадках всегда находится там, где управляют кораблем. За мной зашел один из членов экипажа, дерганный темный, словно засушенный космосом, фарн. И отвел меня в комнату, специально отведенную под капсулы для свободных членов экипажа. Под чужими взглядами было неуютно. Но пираты лишь смотрели. Возможно, раздевали меня в своих мечтах. Но даже на словах не задевали. А едва лишь стало возможно, едва корабль лег на курс, а на табло загорелось разрешение покинуть капсулы, я умчалась обратно в каюту Шрама, более не обращая внимания на его озабоченный экипаж. У меня там были реактивы. И среды. И парочка идей, которые следовало опробовать. Шрам не дал мне доступа в галанет и добраться до своего облака с информацией я не могла. Но все, что было необходимо, все равно прочно сидело у меня в голове, я могла обойтись и без галанета. Тем более что буканьер «любезно» выделил мне планшетник с просто неимоверным запасом памяти. Я могла вести записи и не волноваться, что что-то забуду.

Теперь не я ждала по вечерам, когда Шрам вернется в каюту, а буканьер вытаскивал с ворчанием меня из-за лабораторного стола под мое причитание: «Да дай хотя бы все сохранить!» И да, секс у нас теперь действительно был два раза в день. Утром я обычно просыпалась от ласк Шрама, уже возбужденная, готовая его принять. И все случалось очень быстро. Для меня. Зато вечером…

Шрам оказался весьма изобретательным в сексуальных играх. Я еще в академии приобрела некий опыт и жениху досталась далеко не девственницей, что, впрочем, нисколько Стейна не огорчало. Он только посмеивался, что если бы у