Вход запрещен - Елена Владимировна Ляпина

Black Raven:

– Просто человек : )

Алиса:

– Ну и иди лесом, просто человек)

Black Raven:

– А что – с тобой нельзя познакомиться?

Алиса:

– Нет

Black Raven:

– Почему?

Алиса:

– Я с незнакомыми не знакомлюсь

Black Raven:

– Только со знакомыми знакомишься?

Алиса:

– Ни с кем не знакомлюсь (

Black Raven:

– Отчего так?

Алиса:

– Просто

Black Raven:

– Что просто?

Алиса:

– Людей не люблю

Black Raven:

– Ни чего себе. Так разве бывает?

Алиса:

– Бывает

Black Raven:

– Понятно

Алиса надеялась, что на этом их разговор закончится и этот «Black Raven», наконец, отстанет. Но он снова написал.

Black Raven:

– Ты чем-то расстроена?

Нет, блин, лежу тут радостная в слезах.

Алиса:

– Да

Black Raven:

– Что-то случилось?

Алиса:

– Неважно

Black Raven:

– Почему неважно?

Алиса:

– Потому

Black Raven:

– Ну, а всё-таки?

Алиса:

– Да, так… просто…

– Нет, всё-таки неважно

Black Raven:

– Ну, расскажи. Незнакомому же проще рассказать, чем знакомому

Алиса:

– Возможно

Black Raven:

– Так расскажи

Алиса:

– Не хочу

Black Raven:

– Жаль

Алиса:

– Угу

Black Raven:

– Двойку получила?

Алиса:

– Нет, наоборот, пятерку

Black Raven:

– И огорчилась?

Алиса:

– Да

Black Raven:

– Фигасе

Алиса:

– Да просто…

Black Raven:

– Что просто?

Алиса:

– Дома отругали

Black Raven:

– За пятерку?

Алиса:

– Да. Поэтому больше не будет никаких пятерок!

Black Raven:

– Ты серьезно?

Алиса:

– Да. Маме это не нужно

Black Raven:

– Так это в первую очередь нужно только тебе

Алиса:

– Мне пофиг

Black Raven:

– Не должно быть пофиг. Ты сейчас сама себя ломаешь

Алиса не хотела ничего на это отвечать, даже подумала закончить беседу, как вдруг Black Raven написал вновь.

Black Raven:

– Ты очень красивая!

Алиса:

– Откуда ты знаешь, ты же меня мне видел?

Black Raven:

– Предполагаю

Алиса:

– *Задумалась*

Black Raven:

– Я серьезно. Не сходи с ума, ты прекрасна, помни об этом!

Алиса:

– Спасибо)

В этот момент распахнулась дверь и в Алисину комнату влетела мама.

– Нет, разлеглась она тут на постели в школьной одежде, совсем что ли с ума сошла? Я тебе что сказала делать? Марш пол мыть. Уткнулась она опять в этот телефон. Я его когда-нибудь выброшу в окно!

И мама больно шлепнула Алису по заднице.

***

Так получилось, что она в итоге сдружилась с этим «Black Raven» и их разговоры перешли в каждодневный вечерний ритуал. С ним было интересно общаться, и часто, когда Алиса грустила он отправлял ей смешные ролики и мемы. Он стал для Алисы кем-то вроде личного психолога, кому можно было выговориться.

Теплый сентябрь сменился дождливым холодным октябрем и уже близко подбирался ноябрь, и чувствовалось, что совсем скоро выпадет снег. «Пятерки» продолжали сыпаться на Алису, но её это больше не радовало. Хоть мама и перестала ругать за оценки, зато за немытую посуду и грязный пол Алиса получала по-прежнему.

В довершении всего она приобрела себе врагов в лице Малевской, Вагиной и Шмаковой. Их очень бесили её хорошие оценки. Как она жалела о том времени, когда они её не замечали. Когда никто её не замечал.

Глава 6. Идем правее на солнце вдоль рядов кукурузы

– Пожалуйста…

Паренек стоит на коленях на грязной мокрой земле, школьные черные наглаженные брюки основательно пропитались влагой, по его щекам в две дорожки текут слезы. Куртку и кофту с него уже сняли, оставили только рубашку, он дрожит и ежится от пронзительного холодного ветра и боится расправы. Сейчас он кажется таким жалким хлюпиком, с трудом верится, что он всего полчаса назад до смерти забил камнями несколько беззащитных щенков.

Его друзья уже получили свое и теперь теснятся в стороне у стены, не смея поднять глаза, не смея произнести хоть одно лишнее слово. А их заводилу я оставил «на сладкое».

– Не надо, Ворон, пожалуйста, я больше не буду, – шмыгает носом парнишка, взывая к жалости.

Он младше меня всего на два года, а кажется, что совсем ребенок. Он видел, что получили его приятели и он знает, что сейчас с ним будет.

Я смотрю на него, держа его подбородок в своих руках. Заглядываю в его глаза и вижу там только страх за свою шкуру. Понял ли он, раскаивается ли в содеянном? Фиг его знает.

– Начинай, – киваю Денису.

Отхожу к стене, достаю сигарету и закуриваю, отбрасывая назад длинные волосы. Не люблю смотреть на насилие, мне проще самому, но сейчас я не хочу.

Денис размахивается и несколько раз бьет мальца по спине сорванной вицей. Паренек смешно повизгивает, напоминая поросенка и умоляет остановиться. Он уже не грозит пожаловаться на меня своим родителям, хотя потом, наверное, всё равно наябедничает, он ревет в голос, как первоклашка. Денис вопросительно смотрит на меня.

– Продолжай, – киваю ему.

– Нет, пожалуйста, – верещит парнишка, но Денис обрушивает на его спину несколько новых ударов. – А-а-ай! Больно! Пожалуйста-пожалуйста, Ворон! Ну, пожалуйста!

– Ещё.

– Умоляю, Ворон!

– Больно? – спрашиваю я, зажимая в зубах сигарету. Он верещит ещё громче, чем до этого его друзья. – А как думаешь себя чувствовали те бедные маленькие беззащитные щенки, когда ты ломал им лапы, пробивал головы?

– Пожалуйста, Ворон! Они всё равно были никому не нужны, их выкинули, ну какая разница?

– Какая разница? – не выдерживаю я. Бросаю окурок на землю, вырываю из рук Дениса вицу и ещё сильнее, с ещё большим размахом бью этого парня. – Какая разница?

– Ай, больно-больно! Прости-прости, Ворон! Умоляю, я не буду больше, честно-честно! Ворон!

Бью сопляка пока не устанет рука. Вижу, как под его рубашкой уже вздуваются бугорки вспоротой кожи, и белая ткань начинает пропитываться кровью.

– Валите.

Я отбрасываю в сторону ветку, и они все трое мигом подскакивают, хватают свои куртки и несутся прочь.

Мы хороним щенков за гаражами, чуть в стороне от тех мест, где ходят люди и идем на тусовку на квартиру к одному парню-студенту, там нас уже ждут. Сегодня пятница – можно расслабиться. Пьем пиво, играем в «Имаджинариум». Пытаюсь забыть этот инцидент, но перед глазами время от времени появляются эти бедные окровавленные, забитые до смерти щеночки.

Вечером возвращаемся вдвоем с Денисом. Мы живем на одной улице, почти рядом, в небольших коттеджах.

– Ты его сильно избил, – вдруг говорит мне Денис, когда мы почти