Принцип четности - Станислав Гимадеев

— Понимаете, дорогой мой, — произнес Кравец с оттенком грусти, — В анкете не зря есть вопросы про тяжелые заболевания, склонность к самоубийству, насилие и так далее. Вы должны четко уяснить для себя, что здесь смерть — это нечто большее, чем смерть. Любая смерть — это нарушение четности, нарушение стабильности со всеми вытекающими отсюда последствиями. И поэтому смерть здесь не принадлежит одному человеку — она принадлежит всей резервации. И отношение к смерти здесь уже иное. Вот в чем дело. Если бы у нашей резервации были входные врата, как у ада, и если бы это было в моей власти — я бы высек над ними надпись: «И жизнь твоя и смерть твоя принадлежат обществу».

— Но это же жутко!.. — сказал Сергей приглушенно. — Жестоко…

— Что поделаешь, — сказал Кравец и отложил, наконец, авторучку. — Кстати, это спорный вопрос: можно ли применять в данном случае нравственные категории. Мы имеем дело неизвестно с чем.

— Ну, да… — поморщился Сергей. — Такие правила… Все время забываю.

— Ничего, привыкнете, — сказал Кравец. — Ну что, голова еще не идет кругом?

— Начинает, — признался Сергей.

— Хорошо, — сказал Кравец. — С принципом четности разобрались. Идем далее. Принцип полупроводимости. Его вы уже ощутили на своей, так сказать, шкуре. Суть в следующем. В резервацию зайти можно, обратно — нет. Принципом полупроводимости это явление назвал в свое время, кажется, кто-то из конторских. Видимо, по аналогии с электроникой. С тех пор это название так и прижилось. Называют его еще принципом «ниппеля». Кому как нравится.

— Я так понимаю, — сказал Сергей, — сюда могло хоть двое, хоть десять человек зайти, да?

— Хоть сто, — согласился Кравец, — Не имеет значения. Вы правы: войти сюда может хоть сколько человек. Это не существенно. Существенно лишь одно: четно число вошедших или нет. Если четно, стабильность не нарушится. В любом случае в резервации станет на сто несчастливцев больше. Только и всего.

— Но почему так? — сказал Сергей с вздохом. — Зачем?!

Кравец слегка недоуменно поднял брови.

— Вы так говорите, молодой человек, — сказал он, — словно это все я придумал.

— Извините, это непроизвольно… — проронил сдавленно Сергей.

— Это же не я согнал сюда ни в чем не повинных людей, — сдержанно продолжал Кравец. — Не я заставил их приспосабливаться к новым условиям жизни. Сам бы все отдал, чтоб узнать, зачем все это надо и кому все это надо.

Он вздохнул и сцепил пальцы рук в замок.

— Но не может же быть, чтоб из резервации никак нельзя было выбраться? проговорил Сергей. — Неужели нет способов?

— Ну, один способ вы уже назвали, — медленно произнес Кравец.

— Я имею в виду приемлемые способы… Разве все так безнадежно?

— Стопроцентной безнадежности никогда не бывает, — ответил он. — И надежда, как известно, умирает последней. Ладно, не будем отвлекаться… Что там дальше?

— «Принцип перпендикулярности», — прочитал Сергей.

В этот момент неожиданно резко заверещал телефон на столе Кравца.

— Одну минуту, — сказал Кравец и снял трубку. — Да. Да… — Было слышно, как в трубке клокочет взволнованная и торопливая речь. Лицо Кравца постепенно приобретало все более озабоченный вид. — Хорошо, — сухо произнес он. Разумеется, немедленно.

Послышались короткие гудки и Кравец бросил трубку.

— Прошу прощения, молодой человек, — деловым тоном сказал он, — я должен срочно уходить.

Он выскочил из-за стола, на ходу застегивая пиджак, прошел к шкафу с одеждой и стал надевать плащ. Сергей торопливо, с некоторым замешательством поднялся со стула.

— Давайте отложим на другой раз, — поспешно сказал Кравец. — Мне, к сожалению, сейчас некогда. И сегодня, вообще, вряд ли получится. Зайдите на днях. Завтра или послезавтра. Если еще будет необходимость… Суть вы уже знаете, а остальное и по ходу поймете. Среди людей ведь будете, они все расскажут. Но тем не менее, если что-то будет неясно, то приходите. Лучше в первой половине дня. Договорились?

Он стремительно направился к выходу, и Сергей поплелся за ним. Они вышли в коридор, и Кравец закрыл кабинет на ключ. Детей на этот раз нигде не наблюдалось. Вместе они быстро спустились по лестнице и вышли на улицу.

Недалеко от парадного входа, возле дороги Сергей увидел Кирилла и еще одного грузного пожилого мужчину с одуловатым лицом в такой же серой униформе. На ступенях Кравец торопливо сказал Сергею:

— Идите сейчас на квартиру, может кто-то есть дома. В общем, устраивайтесь и привыкайте. Желаю удачи.

Быстро спустившись по лестнице, он крикнул в сторону полицейских:

— Пойдемте, Алексей Петрович!

Грузный мужчина сдвинулся с места, они вместе с Кравцом быстро завернули за угол мэрии и исчезли из виду.

В некоторой растерянности Сергей стоял и держал в руке два листочка: с адресом и с перечнем принципов. Он беспомощно осмотрелся вокруг. Ничего не отличало эти места от любых других в городе. Те же дома, те же улицы и переулки, те же люди, снующие туда-сюда по своим делам… Со стороны перекрестка с транспортером выехал уже знакомый грузовик и свернул куда-то между ближайшими домами. То же солнце светило над головой, те же лужи сверкали отблесками — все было тем же самым. И от всего этого становилось совсем жутко, словно ты с головой окунулся в фантасмагорическое видение, в кошмарный сон, и никак не можешь проснуться… «Боже мой, — почти беззвучно простонал Сергей, за что, а?..» Решимость, возникшая было в нем в те минуты, пока он стоял в туалете, куда-то растворилась, вновь уступив место тупому отчаянию, начинавшему медленно, но верно, нарастать изнутри. Надо было что-то делать, куда-то идти, как-то отвлечься, чтоб не дать этому отчаянию завладеть собой. Сергей глубоко вздохнул, спустился по ступеням и подошел к Кириллу.

— Что-то ты бледный, — сказал Кирилл, внимательно оглядывая его. Поговорил с Кравцом? Он тебе все растолковал?

— Вопросов больше, чем ответов, — невесело отозвался Сергей.

— Ничего, — сказал Кирилл. — Ответы — дело наживное. Разберешься. Это у тебя что? — Он кивнул на листки.

— Адрес, — ответил Сергей. — Где это только? — Он протянул ему листочек с адресом.

— А-а, — сказал Кирилл, взглянув в листок. — Галушко… Так вроде на память не приходит. Пойдем, я провожу.

Он увлек за собой Сергея, и они стали пересекать дорогу.

— Стой, — вдруг сказал Кирилл, когда они были посередине дороги, и они остановились. — Ты же не знаешь границ резервации. Я тебе покажу, отсюда просто виднее…

— Показывай, — покорно сказал Сергей.

— Короче, — деловито сказал Кирилл. — Резервация — это почти квадрат. По идее, прямоугольник, но разница в сторонах небольшая… Да и углы, вообще-то, тоже везде разные. Короче, это четырехугольник, очень похожий на квадрат, и все. Будем считать, что квадрат, для упрощения. Вот смотри, его стороны… Кирилл вытянул шею, озираясь. — Значит, первая сторона — вон она… — Он выбросил руку в сторону перекрестка. — Это улица Магистральная, ну по которой ты ночью шел, понял? Грань идет прямо вдоль этой улицы. Это юг. Южная сторона. Уяснил?