Последнее дело - Гоблин MeXXanik

— При таких данных забирать земли у помещиков проще, согласитесь? — произнес призрак. — И убивать людей уже почти не нужно. Только самых упертых. Вполне хватит шантажа, запугивания или разорения, чтобы скупить все с торгов.

— Откуда вы все это знаете?

— Я был поверенным во многих схемах, — ответил призрачный приказчик. — Потому что умел решать такие дела и находить способы воздействия. За что мне платили, и платили немало.

— Очень интересная история, — послышался от двери тихий голос. Я обернулся. У книжного шкафа стоял Грумов, который ловил каждое слово. Глаза репортера горели всё тем же упрямым любопытством. — «Содружество» как змея, что постоянно пожирает сама себя. Хотя и неудивительно, учитывая прибыль, которая стоит на кону.

— Давно вы здесь? — поинтересовался я.

— Почти с самого начала, — ответил мертвый репортер, и в голосе прозвучали нотки обиды. — Могли бы позвать меня, мастер-некромант.

— Признаться, я и сам не думал, что история выйдет такой… познавательной, — пробормотал я. — Видимо, Дубинин и Суворов вытянули счастливый билет.

Я немного помолчал, а затем обратился к призрачному приказчику:

— Вам нужно будет дать показания жандармам и прокуратуре. И кустодиям, если понадобится.

Собеседник оживленно кивнул, и в его глазах вспыхнула знакомая мне искорка. Желание справедливости.

— Расскажу во всех подробностях, — без колебаний ответил он. — Хоть перед самим Искупителем.

Я кивнул.

— Теперь у нас есть всё. Эти показания добьют «Содружество».

Грумов чуть улыбнулся, устало, почти по-человечески.

— Добьют… и похоронят вместе с ним отголоски целой эпохи.

— Хотелось бы надеяться, — пробормотал я.

— А почему вы решили покончить с собой? — вдруг спросил репортер у приказчика.

Призрак замялся, а затем произнес:

— Наверное, это будет звучать нелепо, но… Я совершил очень много плохого. Но за несколько месяцев до смерти словно бы прозрел. Будто сам Искупитель открыл мне глаза. И от этого стало мерзко. Будто меня толкнули в болото, которое засасывало меня все глубже. И я захандрил…

Я кивнул, понимая, почему дорогой пиджак смотрится на приказчике явно не по размеру.

— Я каждый день каялся перед Искупителем. А потом… жизнь мне окончательно опостылела. Каждый день камнем ложился на душу.

— Вы же понимали, что судьба самоубийцы незавидна? — уточнил я.

Призрак тяжело кивнул:

— Да все равно уже было. Дальше жить было невмоготу. Иногда мне казалось, что кто-то намеренно нашептывает мне эти мысли. Оглядываясь назад, я подозреваю, что «Содружество» вполне могло приставить ко мне лекаря, который внушал мне упадническое настроение. И этот же человек вполне мог не позволить даже допустить мысль о том, чтобы сдать своих нанимателей.

— А такие лекари есть? — удивился я.

— Как не быть, — кивнул приказчик. — За деньги или услуги многие могут преступить клятвы и вместо помощи страждущим творить зло. Я понимал, что за все свои прегрешения попаду в подземный мир. Но даже там продолжал каяться, в надежде, что Искупитель меня простит.

— Видимо, не простил, — ехидно заметил Грумов. — Или не услышал.

— Ну почему же? Я вернулся в этот мир из холодной темницы Владычицы подземных чертогов. Значит, я еще нужен здесь. Чтобы дать показания, разоблачить тех, кого знаю…

— Выходит, жандармы не вышли на вас, и «Содружество» вам не угрожало? — произнес я.

Приказчик покачал головой:

— «Содружество» могло решить практически любой вопрос по щелчку пальца. Вы же слышали фамилии людей, которым принадлежит почти весь холдинг. Да, скорее всего, жандармы завели бы проверку для видимости. Только потом все одно бы все закрыли за отсутствием состава преступления.

— Теперь они все понесут справедливое наказание, — довольно отметил я.

— Если понесут, — буркнул Грумов.

— Дело на личном контроле у главы службы кустодиев, — ответил я. — А им плевать на ранги, титулы и звания. И на амбиции.

Грумов открыл было рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент сквозь стену бесшумно проскользнул Ярослав. Призрак выглядел встревоженным.

— Павел Филиппович, — сообщил он, — у дома дежурят несколько машин. Стоят уже минут десять. Рядом люди. Все в черной, неброской одежде.

Я нахмурился, а затем предположил:

— Монархисты?

Ярослав покачал головой:

— Непохожи. Но там вроде как два ваших знакомых. Плут и этот… как его…

Бывший культист замялся, вспоминая имя, а затем ответил:

— Мастер Волков.

Я поднялся с кресла, накинул пиджак:

— Ну раз знакомые… Пойду расспрошу, зачем они пожаловали.

Я вышел из комнаты, оставив мертвого приказчика и Грумова наедине. И уже закрывая за собой дверь, услышал, как бывший репортер жадно расспрашивает о чем-то освобожденного мной призрака. И улыбнулся, понимая, что второй раз за вечер оставляю людей, которым нужно поговорить о многом.

В гостиной было пусто. Ни отца, ни Людмилы Фёдоровны. В комнате стояла тишина, нарушаемая только размеренным тиканьем висевших на стене часов. В воздухе качался запах свежего чая и слабый аромат духов Яблоковой. Я тихо спустился по лестнице, пересек приемную и вышел на крыльцо.

Небо над Петроградом потемнело до свинцового оттенка, словно предвещая скорую бурю. Где-то вдали звенел трамвай, и его гул эхом отражался в арке. Я пересёк двор и остановился у выхода.

На другой стороне стояли несколько машин без номеров. Двигатели были заглушены, а фары выключены. У авто виднелись люди, в надвинутых на глаза кепках. Некоторые курили, другие тихо о чем-то переговаривались. Часть из них по повадкам была из людей, которые с малолетства выросли на улицах. В других же проявлялась военная выправка, полученная за долгие годы службы в дружинах.

Плута и Волкова я заметил сразу. Они стояли особняком, оживленно что-то обсуждая. И я с удивлением отметил, что от былой вражды у главарей двух банд не осталось и следа. Старший товарищ хлопнул младшего по плечу, а тот на это по-доброму усмехнулся. Я хмыкнул и направился к ним, услышав за спиной хриплый голос:

— Так это и есть тот самый адвокат Чехов?

— Ага, — ответил ему другой.

— По виду пацан еще совсем. Но похоже уважает его Плут, раз сам решил все проконтролировать. Да и Волков в городе человек не последний.

— Этот пацан Плута из острога вытащил, приведя на допрос к самому начальнику третьего отделения мертвую девку. А вообще он за несколько месяцев практики дел порешал больше, чем