Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

— Принято.

— Восьмой… десятый… надцатый… дцатый… двадцать второй… ввод завершён.

— Принято.

— Ракетный — центральному: все ракеты к старту готовы.

— Принято.

Менялись цифры на дисплее электронных часов, отсчитывая последние минуты мира на планете…

«Какое разрушение… — думал гремлин. — Гнев божий, а я его посланник… Через три минуты начинаем отсчёт». Он покосился на смертельно бледного командира, застывшего в своём кресле, — этот человек сделал то, что нужно было сделать…

И тут вдруг Энней почувствовал, что свободное течение его мыслей замедляется, как вода, схваченная морозом. «Что это? — успел подумать чёрный индиго. — Ментальный удар? Такой силы? Кто? Как? Почему…». А потом в его сознании воцарилось пустота — ледяная вселенская пустота…

Он уже не реагировал, когда капитан, подчиняясь чьей-то могучей воле, отдал приказ переложить горизонтальные рули на погружение и дать самый полный. И этот приказ был выполнен — быстро и чётко. Его продолжали выполнять даже тогда, когда этот приказ стал самоубийственным — все люди на борту «Бенджамина Франклина» уже не рассуждали.

Субмарина шла на глубину под углом в тридцать градусов, словно самолёт в пологом пикировании. Но никто даже не обратил внимания, что стрелки глубиномеров подбежали к зловещей красной черте, а затем перепрыгнули её и упёрлись в ограничители. И никто не дрогнул, когда корпус подводной лодки хрустнул под чудовищным давлением воды, словно орех под каблуком, и в лопнувшие отсеки почти мгновенно вдавилась тугая водяная масса…

Мёртвый корабль с мёртвым экипажем уходил на дно, а на поверхности моря кружили дельфины — сотни и сотни дельфинов. Дети Моря явно были чем-то сильно встревожены, но постепенно они успокаивались — Зло не вырвалось из тёмных глубин: они его остановили.

* * *

В это же время у южной границы хайерлинг второго ранга Джефферсон, проводив глазами разворачивающийся в раскалённом небе четвёртый инверсионный след, сдержанно доложил в коммуникатор:

— Ракеты вышли, мой генерал. Интервал — тридцать секунд.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЗМЕИНЫЙ ЯД

…При каждом шаге под ногами похрустывало — поверхность песка покрывала тонкая плёнка стекловидного расплава, ломавшаяся под подошвами. Дыхание Адского Пламени опалило землю, слизнув всю зелень от берега реки и до входа в пещеры и оставив только чёрную выжженную твердь.

Диего хотел было спуститься к самой воде, но передумал. Назад придётся идти вверх по склону, а долго находиться здесь, где каждый метр пропитался Проклятьем, не стоило. Хорошо ещё, что ветер снёс радиоактивное облако на восток — основная грязь выпала там, над джунглями. Надо возвращаться — Рохо и так уже увидел всё, и к тому же ему надоело слушать этот отвратительный хруст.

Оба берега реки были пусты и мертвы — огненная волна выгладила их раскалённым утюгом. И дома на том берегу — его дома — не было. Диего уже знал об этом — видел ещё там, в Катакомбах, однако хотел увидеть воочью. Зрелище умершего берега вызвало в груди Рохо тупую боль — слишком похожим было оно на ту картину, которая вставала перед ним в его давних снах, в снах из будущего: вместо изящных многоэтажных белых зданий Пуэбло-дель-Рио торчали чёрные скелеты, затянутые погребальной пеленой сизого дыма. Боль стала острей, когда Диего понял: перед ним лежат Развалины — те самые Развалины, которые станут обиталищем змей-кровососов и призраков…

Мысли текли медленно, словно капли густеющей крови. «Неужели всё предрешено? — думал Рохо. — Неужели мы не в силах ничего изменить, и эта Реальность тоже обречена?».

* * *

Первой приближение Зла почувствовала Мэй — ощущение было почти таким же, как тогда, той памятной ночью в Приюте-семнадцать. И девочка вскочила и закричала, чувствуя на себе взгляды десятков пар недоумевающих и даже неодобрительных — прерывать речь Матери-Ведуньи! — глаз.

— Мать Эухенья! Это… Это… Это надо остановить!!!

А секунду спустя и сама Миктекасиуатль увидела.

…Четыре смертоносные змейки быстро скатывались вниз, бока их поблёскивали металлом. Змейки торопились, очень торопились, нацеливаясь своими острыми головами прямо на вход в Катакомбы — змеек послали именно сюда. И убийственные твари скользили одна за другой, спеша выполнить приказ, — такими предстали перед внутренним колдовским взглядом ведьмы выпущенные с севера ракеты…

— Мудрая! — в голосе Мэй плескалось отчаянье. — Их надо остановить, но у меня… У меня может не получиться! Помоги!

Время утекало стремительно, а слова чересчур медлительны. И Мэй развернула перед Эухеньей мысленную картину того, что случилось той ночью в Приюте — того, что ей самой так хотелось забыть, — и того, что произошло в лесу, когда самолёты обрушились на лагерь ньюменов.

— Так это была ты, — негромко сказала колдунья, и на её тёмном морщинистом лице промелькнула лёгкая тень улыбки. — Я тебя всё-таки увидела, колибри.

Девочка не поняла смысла этой фразы, а объяснять ведьма не стала — времени на это уже не было.

Мысленный приказ «В кольцо!» ожёг всех обитателей горного гнезда, как удар кнута. Его услышали все — и те, кто был в Зале учеников, и те, кто находился в жилых пещерах, и воины внешней стражи. И даже Диего с Мерседес, сидевшие в Зале, услышали этот приказ. «Как жаль, — мелькнуло в сознании Рохо, — что мы тут ничем помочь не можем…».

Взяться за руки было некогда — это успели сделать только те индиго, кто были здесь, однако сознания сомкнули все. Диего ощутил, как в Зале учеников закручивается могучий энергетический вихрь, который удерживают в узде Миктекасиуатль и Алан. Наставник и мать Эухенья крепко держались за руки, и Рохо показалось даже, что по их телам текут потоки огня — первые орты Третьей планеты системы Жёлтой звезды принимали бой. И Мэй, маленькая Мэй, напружиненная, словно натянутая тетива тугого лука, тянулась навстречу четырём летящим змеям, несущим на Катакомбы зародыши Адского Пламени.

Змеи приближались. Мэй силилась ухватить их за тонкие гибкие шеи и сжать — так, чтобы хрустнули позвонки, чтобы мерзкие твари издохли, рассыпались за сотни километров отсюда тонким прахом, который уже не сможет убивать. Однако змейки изворачивались, они не давались, снова и снова проскальзывая между пальцев девочки. И Мэй стало страшно — она знала, что будет, если эти твари доберутся до пещер Миктекасиуатль. Её захотелось разрыдаться от отчаянья и от ощущения собственного бессилия, но она пересилила себя и опять потянулась незримыми пальцами к змеиным шеям.

«У неё не получится, — холодно и отстранённо размышляла Эухенья. — Четыре сразу — девочка поневоле рассеивает своё внимание».

«Не получится, — отозвался Алан. — Это мёртвые и неуправляемые куски металла с дьявольской начинкой. Их не остановить — их можно только разрушить. Но