Не надо, папа! - Эпсилон Тукана

— …неспособные бросить вызов судьбе, когда того требует ситуация. Сдавшиеся, несмотря на шанс. Глупцы, настолько неуверенные в себе — недостойны называться чунинами! — проревел Ибики.

Наруто уже знал, что прошел. Его выбор оказался верным. Но поверить в то, что все закончилось, и он не останется генином навсегда, Наруто все еще не мог.

И Сакура-чан не станет меня избивать. И Саске не опозорит перед нээ-чан… Я прошел, даттэбайо? Все позади?

— На этом первый этап отборочного экзамена на чунина завершен! Удачи вам в дальнейших испытаниях.

И когда этот дяденька со страшным лицом вдруг стал таким дружелюбным? Всего несколько минут назад один его взгляд заставлял трястись от страха, а сейчас Наруто готов был расцеловать экзаменатора.

— А-а-а! Круто! — завопил Наруто, подскочив на месте. — Давай, скажи это еще раз! Ура-а! Я сдал! Сдал!

Что-то с грохотом врезалось в окно. По полу разлетелись осколки. Пригвоздив двумя кунаями к потолку просторное полотно с надписью «Митараши Анко», перед классом появилась взъерошенная куноичи в сетчатой одежде и длинном светлом плаще. Наруто подавился своим же воплем.

— Что происходит?!

****

Шисуи присел на корточки. Перед ним рядком тянулась вереница каменных идолов: небольшие человечки с символами Конохи на лысых лбах; их уши были слишком большими, и мясистые мочки свисали до самых плеч. Лица с идеально правильными чертами, руки, застывшие в жесте печати, и каменные одежды — все было испачкано брызгами крови.

В траве лежали три трупа неизвестных шиноби.

— Этого еще не хватало, — проворчал Котецу.

Где-то пронзительно закричала лесная птица.

— Экзаменатора второго этапа оповестили? — хмуро спросил Шисуи.

— Послали за ней. Скоро будет.

— Черт… это… ниндзюцу такое, что ли? — спросил Изумо.

Ближе он подходить не рискнул. Котецу присел рядом с Шисуи, внимательно разглядывая убитых.

— Жуть. Словно лица оплавились.

Шисуи обыскал тела, извлек документы и прочел.

— Взгляните, — он передал бумаги Котецу. — Шиноби Скрытой Травы. Судя по всему, прибыли на экзамен на чунина. Не нравится мне все это.

На рощу порывами налетал ветер и трепал деревья. Такой приятный свежий воздух. И три трупа посреди деревни ни с того ни с сего.

— Черт. Где Анко?

— Здесь, — раздался недовольный женский голос.

Взъерошенная мускулистая девушка в длинном светлом плаще подошла ближе и, кривясь, взглянула на тела убитых. Котецу кратко выдал ей все, что они успели выяснить. Анко склонила голову. Ее разжатые пальцы нервно дернулись.

— Нет лиц…

— Как видите.

— Кожа будто расплавилась.

Анко скривилась еще сильнее и потянулась правой рукой к левому плечу. Шисуи прищурился. Экзаменатор второго этапа была как-то подозрительно задумчива. Ее немного трясло, а лицо покрылось испариной.

— Анко-сан.

Анко скосила на него глаза.

— Кажется, вы уже поняли, чья это работа?

Она цыкнула.

— Эй, ты. На пропусках должны быть фотографии.

Чунин в очках, стоящий неподалеку, спохватился и протянул ей документы. Анко взяла в руки бумаги и побледнела.

Новый порыв ветра. Над безлюдной местностью закружились листья.

— Анко-сан, — не отставал Шисуи. — Что происходит?

— Это серьезно… — она повернулась к чунинам. — Вы трое, немедленно оповестите Хокаге-сама и запросите на сорок четвертый полигон минимум два отряда Анбу!

Она была в панике.

— Хай!

Чунины исчезли.

— Шуншин, идешь со мной.

— Хай.

Они сорвались с места. Роща осталась позади. До Леса Смерти отсюда было минут пять бегом.

— Анко-сан. Кто это?

— Орочимару. Его почерк.

— Саннин?

Анко выдохнула и грязно выругалась. Шисуи поморщился.

— Я с ним не справлюсь, — нехотя призналась Анко. — Если мы обнаружим его до прибытия Анбу…

— А вместе? Нас же двое.

— Не переоценивай свои силы, Учиха. Я обучалась у него. Этого так просто не взять. Дерьмо… Еще этот лес. Давай разделимся. Так больше шансов его обнаружить.

— Уверена? Но вместе…

— Абсолютно, — перебила Анко. — Разбежались.

Они перемахнули через ограду сорок четвертого полигона и двинулись в разных направлениях.

Вот же, Анко. И что она задумала? Если считает, что и вдвоем мы не одолеем Орочимару, то разделяться — самоубийство. С другой стороны, в чем-то она права. Лес велик. Не факт, что мы вообще найдем его даже поодиночке.

Шисуи прыгал с ветки на ветку, руки мгновенно испачкались влажной трухлявой корой. Деревья здесь были просто огромны. С ветвей свешивались бороды лиан. На том маршруте, которым он продвигался, по земле сплошь тянулись болота: с первого взгляда — обычные лужайки, укрытые мягким зеленым мхом. Нос щекотал особый аромат сорок четвертого: запах гнили, прелой земли и забродивших ягод, растоптанных лапами животных. Здесь обитали ядовитые насекомые и хищные звери. Учуяв тепло, сбивались в стаи прожорливые древесные пиявки. Почивали на ветвях, слившиеся с корой, гигантские змеи. Препятствия для генинов второго этапа. Все это было давно знакомо Шисуи — он знал Лес Смерти как свои пять пальцев. Они с Итачи не раз тренировались здесь в детстве.

Шисуи мысленно ухмыльнулся.

Сорвиголовы… Если бы Саске или Сарада в таком возрасте вздумали забраться сюда, я бы им шеи свернул.

Сердце стиснуло сожаление.

Итачи…

Воспоминания оживали. Свиток, прохладный вечер; Итачи, задумчивый, сосредоточенный — такой маленький и серьезный одновременно. Рыжие блики заката на воде, звонкое журчание течения. Следы и обманки. Обманки и следы. Тепло костра, запах жареной рыбы и горящего хвороста. Свет пламени на детском лице друга. Как раз, когда Итачи пробудил шаринган. Как все это могло остаться в прошлом? Их дружба… Шисуи верил, что она не умрет даже со смертью одного из них. Он не мог представить, что на свете будут существовать живые Итачи и Шисуи, тогда как их дружба рассыплется трухой.

Но сейчас все это было в прошлом. Новое поколение отличалось от них, заставших последнюю мировую войну. Пускай Итачи и не сражался, но Шисуи знал: Фугаку-сан брал его еще ребенком взглянуть на поле боя, и не раз. Нынешняя молодежь не представляла себе, что такое «шиноби». До первых серьезных миссий, до экзамена на чунина. До первых ран и потерь.

Они же с Итачи были совсем другие. Рисковые, безбашенные и в то же время расчетливые: с раннего детства ходили по лезвию, играли в прятки со смертью. Может, поэтому сейчас, в таком юном возрасте