Зябрики в собственном соку или бесконечная история - Константин Константинович Костин

Что надеть?

Костюм и ботинки? Я буду выглядеть солидно. Нитке не стыдно будет показать меня родственникам, друзьям и знакомым.

Многие мужчины, особенно, когда собирается какой-то корпоратив, почему-то считают, что могут одеться как попало, мол, какая разница, все же свои. Поэтому среднестатистический корпоратив обычно выглядит так: женщины в вечерних платьях, с макияжем и прическами — и мужчины в футболках и джинсах. Надо же иметь хоть каплю уважения к женщинам и одеваться так, чтобы им соответствовать.

Так вот: если я надену костюм — я буду выглядеть солидно, представительно и глупо. Потому что мы едем все же не на прием у губернатора, а в колхоз. То бишь — в деревню. А будучи в гостях в деревне ты обязательно будешь припряжен помочь по хозяйству. Это такая народная деревенская традиция. А колоть дрова в костюме — это, конечно, прикольно, но неудобно.

Если я надену старую куртку и штаны — я буду выглядеть… хм. Я буду выглядеть как девяносто процентов населения. Здесь и сейчас многие ходят в стиле «Гордая бедность»: одежда старая, ношеная, иногда не по размеру, но чистая и аккуратная.

Решено.

За бедность в моем стиле отвечали потертая куртка, когда-то украденная со стройки, и штаны, когда-то украденные с пляжа, за гордость — сапоги, начищенные так, что пускали зайчиков куда там электросварке.

На голове… кепка?

Я посмотрел на себя в зеркало. Бомж бомжом.

Поменял на тюбетейку — гордый талганец.

Ну, значит, не будем нарушать традиции свое самовыбранной родины.

Еще не мешало бы привезти гостинец, но увы — у меня из гостинцев только крошки от перцовых печенюшек. Большую часть их мы заточили под пиво, а меньшую слопала сестренка. Сообщив мне, что точно такие же делает ее мама. Только перца она кладет меньше. Но все равно вкусно.

Так что гостинцев, увы, нет. Разве что по дороге на вокзал конфет каких-нибудь купить, к чаю…

С этими мыслями я поправил тюбетейку и вышел из комнаты.

[1] Герой на нервах переврал довольно редкое выражение. Во-первых, арестантов не семь бочек, а сорок, а во-вторых — это выражение употребляется в значении «наобещать, наврать», а никак не «напридумывать»

Глава 77

Я зашагал мимо кустов, омытых недавним дождем и потому посвежевшим и позеленевшим. Хотя и основательно попятнанным желтизной. Ну да — до осени всего несколько дней осталось.

— Стой, — сказали из кустов.

Я замер.

— Естественнее стой.

Я расслабился и сделал вид, что ищу по карманам то ли спички, то ли папиросы.

— Идешь до конца аллеи, сворачиваешь на улицу, доходишь до проспекта, идешь до трамвайной остановки, которая возле Генеральского дома. Ждешь меня там. Понял?

— Понял.

— Выполняй, — кусты не удержались и хихикнули.

Я вскинул вещмешок на плечо, закурил и зашагал по установленному маршруту. Такие сложности, чтобы всего лишь добраться до железнодорожного вокзала с девчонкой, которая тебе нравится…

С другой стороны — время сейчас такое. Увидят нас, прогуливающихся вместе — раздуют так, как будто мы по улице не гуляли, а занимались всякими непотребствами. На этой самой улице. Под одобрительные комментарии прохожих. Мне-то ладно, мне пофиг, что с дикого талганца взять, а Нитке? Ее же заклюют, припишут аморальное поведение и даже могут погнать из комсомола… или как он там здесь называется? Для здешнего комсомольца это хуже расстрела, а для Нитки — тем более. Она и меня тихонечко агитирует «за советскую власть», то есть — вступить в этот самый… как его, черта…

Ну а если с третьей стороны — в нашем времени что, лучше? Мне одна подружка рассказывала, что у нее в школе — подружка школу уже окончила, если что — чуть не затравили молоденькую учительницу, только за то, что на новогоднем празднике она танцевала медленный танец с восьмиклассницей. Повторяю — просто танцевала. Не зажимала в темном углу, не целовала взасос. Танцевала. И этого хватило для того, чтобы обвинить ее в растлении несовершеннолетних, в нетрадиционной сексуальной ориентации, во всех смертных грехах. Ну а что делать, если учителей мужского пола в школах не так уж и много, а ученики этого самого мужского пола тоже не горят желанием танцевать не только с учительницами, но и с одноклассницами. Боятся они, видите ли, и стесняются. Нет, на словах они, конечно, храбры и отважны, а как потанцевать — нет их.

В каждом времени — свои заморочки…

* * *

Вагончик тронется, перрон останется…

Тронулся, к моему некоторому удивлению, действительно вагончик. Наша электричка состояла из трех зеленых вагончиков, которые бодро подкатили к перрону без всякого локомотива[1]. Просто три вагона, передний из которых смотрел на дорогу забавной квадратной мордочкой. Да еще и маленький красный снегоотбойник внизу, как усы щеточкой.

Внутри электричка была ностальгически знакомой. Точно такой же, как через полвека — золотисто-желтые деревянные сиденья (сейчас, в смысле, в то время, в котором я жил раньше, сиденья поменялись на пластиковые креслица, обитые каким-то велюром), толпы людей, шумно общающихся между собой. Я принюхался, но колбасой вовсе не пахло. Это мне вспомнилась старая недобрая шутка времен позднего СССР: «Что такое: длинная, зеленая и пахнет колбасой? Московская электричка». В этой электричке никто сумки с батонами вареных колбас не тащил, здесь просто ехали люди: мужчины в темных пиджаках и кепках, некоторые — в белых плетеных шляпах, женщины, некоторые из них тоже — в темных пиджаках, хотя многие и в светлых платьях, дети, мальчишки с забавными короткими прическами — голова почти налысо, но на лбу короткий чубчик, как будто расческу приклеили, пробежала совсем крохотная девчоночка, круглоголовая, в белой косынке, за ней погналась молодая мама, причитая: «Доча, доча!»…

Мы с Нитой забились в угол, прижавшись к окну. Окно, кстати, совсем маленькое, по крайней мере, для тех, кто привык к огромным окнам электричек 21 века. Но какая разница, если из него видно все то же, что и в наше время, а рядом со мной сидит самая лучшая девушка в мире?

Мне нестерпимо хотелось дотронуться до Ниты, до дрожи, до зуда в пальцах, но я прекрасно понимал, что это невозможно. Потом. Может быть. Но сейчас — нет.

— А долго ехать?

— Нет, — ответила Нита, — Примерно час. После Хитинена… то есть Колоколова, не доезжая Смолянска будет наша остановка. Там неподалеку — поселок дядиного колхоза и