Вавилонские младенцы - Морис Дантек

Горский несколько долгих секунд неподвижно смотрел на экран, который стал черным, с полосками помех по краям. В центре переливались оттенки серого. Послание, принятое спутниковой антенной, наполовину состояло из нечитаемых символов.

Горский закрыл глаза: «Вот подонки!» Потом обвел взглядом Маркова (всклокоченные волосы, слипающиеся глаза) и Власьева, высокого рыжего парня в бесформенной штормовке, руководителя первоклассной команды хакеров, прибывшей прямо из Новосибирска менее недели тому назад. Они не теряли времени даром.

Чуть раньше Власьев разбудил Маркова.

Было четыре утра, и Марков сначала послал его куда подальше. Но Власьев проявил настойчивость и показал ему запись. Марков помчался поднимать босса с постели.

— Покажите еще раз, — раздраженно бросил Горский.

Во время первого просмотра Власьев молчал. Когда диск завертелся во второй раз, он заерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Мы перехватили этот разговор вчера днем, но нам понадобилась почти вся ночь на то, чтобы расшифровать.

На экране бушевали помехи.

— Часть картинки была утеряна при перехвате сигнала, ведь нам пришлось пользоваться только тем, что было под рукой, — объяснил Власьев извиняющимся тоном.

Когда большую часть экрана заняло дрожащее голубоватое изображение, Горский взмахом руки велел ему заткнуться.

Расслышать что-либо в первые тридцать секунд записи было невозможно, а качество картинки оставалось отвратительным. Но Власьев выполнил отличную работу при помощи «того, что было под рукой». «У этого парня отличное будущее», — подумал Горский после того, как звук наладился, а изображение стабилизировалось.

Он снова стал слушать диалог, в прошлый раз под действием первого всплеска эмоций он запомнил не все детали.

За пеленой «электронного снега» доктор Уолш разговаривал с женщиной, которой на вид было около тридцати пяти лет. Пепельно-белые волосы с серебристым отливом, серо-зеленые глаза, холодные, как воды арктического океана. Она была еще красива, но ее лицо напоминало металлическую маску и было почти невыносимо суровым.

— Я… я… — мямлил доктор Уолш. — Мы приняли все необходимые меры предосторожности, уверяю вас… Зародыши не…

— Зародыши! — завопила женщина, явно находившаяся на грани истерики. — Богохульство! Противоестественное явление! И что же вы можете сказать по этому поводу?

— Зародыши не пострадали, госпожа. Уверяю вас, даю слово биолога…

— Слово биолога?! — холодно перебила его блондинка. — С самого начала этого предприятия вы снова и снова отрекались от собственных обещаний, и провалы сменялись катастрофами.

— Повторяю, зародыши не…

— Замолчите! — заорала женщина, вложив в этот вопль всю свою ярость. — Заткнитесь, идиот, старый бездарный филин! Какая разница, повреждены зародыши или нет, если их носительница неизвестно где!

— Поверьте, я искренне сожалею, но это уже за пределами моей компетенции.

— Пределы вашей компетенции ничтожны. Все идет не так с тех пор, как мы решили обратиться к вам.

— Разве в этом виноват я? — пронзительно выкрикнул доктор. — Разве я виноват? Вовсе не я сбил ваш самолет или уби…

— Заткнитесь, старый кретин. Организация, которая отвечает за сопровождение груза, оказалась еще более никчемной. Но с помощью других структур мы смогли завершить первую фазу операции. Ставлю вас в известность, что с этой минуты мы считаем наш договор расторгнутым. Полностью.

— Постойте…

— Я не собираюсь медлить ни секунды. И обратите внимание, что разрыв соглашения влечет за собой ряд окончательных, не подлежащих пересмотру решений.

Короткая пауза, электронный треск.

— Что это значит? — обеспокоенно спросил Уолш.

— Ровно то, что я сказала, доктор. Вы не получите больше ни единого цента. И знаете, что еще? По моим расчетам, сделанная работа станет компенсацией за убытки, понесенные нами в результате невероятного хаоса, в котором виновата ваша «контора».

— Что… Как?.. Постойте! Что вы делаете, госпожа?

— Мы делаем то, что должны, старое ничтожество! — с новой силой завопила женщина. — Что касается девки, ей недолго бегать от нас. Мой кибернетический астролог высказался совершенно определенно.