Повелитель Тайн Том 5 главы (1035-1150) - Cuttlefish That Loves Diving

Клейн отложил листок с кровью «Адмирала Болезни» и тихо усмехнулся:

— Разорвала некую связь между кровью и телом, чтобы гадания и пророчества не могли использовать ее как медиум? Интересно, сработает ли это, если намазать ее на обложку «Путешествий Гросселя»?

Посмотрев на листок несколько секунд, Клейн временно отказался от этой идеи, так как пока в этом не было необходимости. Он быстро переключил свое внимание на то, есть ли способ проникнуть в остальные восемь гробниц Георга III.

«Обычные методы, скорее всего, не сработают. То, до чего я могу додуматься, ангелы и святые вроде Георга III наверняка тоже предусмотрели… Если бы боги не дали своего молчаливого согласия, можно было бы напечатать листовки и распространить их, возможно, это имело бы некоторый эффект… Хм, точечная телепортация... руины Тюдора... это…»

Размышляя, Клейн внезапно почувствовал, как его осенила догадка.

Глава 1113: Путевые заметки

В величественном дворце над серым туманом Клейн протянул правую руку и, постукивая по краю испещренного временем стола, беззвучно пробормотал про себя:

«Пять великих семей династии Тюдор — это Амон, Авраам, Антигон, Иаков и Тамара... Помочь Алисте Тюдору стать „Кровавым Императором“ помогли Адам, Амон, Авраам и другие короли ангелов… Можно ли из этого заключить, что во времена объединенной империи Тюдор-Труност рядом с одним из двух консулов, Алистой, были Амон и Авраам?

Если так, то „Кровавый Император“ Алиста Тюдор, когда изначально не планировал менять путь и тайно строил гробницы, скорее всего, просил помощи у одного или нескольких из них — Амона, Авраама или Антигона. А Бетель Авраам — это мистер „Дверь“, владеющий путем „Ученика“. В „телепортации“ с ним, возможно, не сравнится даже истинный бог…

Так значит, „точечная телепортация“ в руинах Тюдора могла быть устроена Бетелем Авраамом? Вероятность велика!

Хм, только такая великая личность, как мистер „Дверь“, могла обеспечить подобный уровень входа и выхода из тайных руин, такой, что даже мое гадание над серым туманом не смогло их обнаружить, и даже ангел, владеющий тайнами, не смог бы просто так туда проникнуть…»

Размышляя, Клейн все больше склонялся к тому, что его догадка близка к истине.

«Интересно, оставил ли мистер „Дверь“ какие-либо записи, дающие точные координаты или другой способ входа и выхода? Об этом снова придется просить мисс „Маг“ спросить у ее учителя…

Эх, как бы хотелось, чтобы мисс „Маг“ поскорее стала „Путешественником“. Тогда ей не пришлось бы общаться с учителем по переписке, а можно было бы просто „телепортироваться“ к нему. Э-э, она и сейчас может, но многократная „запись“ „путешествий“ сама по себе напугает ее учителя и вызовет подозрения. Какая морока…

Если у семьи Авраам не осталось записей, неужели придется пытаться поговорить с мистером „Дверью“? Это... не только хлопотно, но и опасно... Самое главное, мисс „Маг“ еще не на 5-й Последовательности, она каждый раз ничего не слышит и тем более не может ответить мистеру „Двери“. А я же не могу превратить ее в свою марионетку или вселиться в нее…»

Когда Клейн впервые привел мисс Форс над серый туман, он серьезно рассматривал возможность общения с мистером «Дверью» через нее после своего повышения, но позже, чем больше он узнавал, тем больше боялся и не решался рисковать. К тому же, на его нынешнем уровне у него не было достаточно эффективных и безопасных средств.

После некоторого раздумья Клейн тихо вздохнул и произнес одно слово:

— Терпение…

На одном из островов, где было много пиратов.

Форс подняла стеклянный стакан и с предвкушением отпила глоток бесцветной жидкости. Ее лицо тут же скривилось, словно она попробовала что-то несъедобное.

«Фу, какой же это паршивый „Ланчи“. Почему они пьют его с таким удовольствием?»

Форс поставила стакан, помахала рукой у рта и тихо пробормотала:

«Кроме высокого содержания алкоголя, у него нет никаких достоинств. Ах да, еще и дешевизна!»

Отпив глоток холодной воды из другого стакана, Форс взяла ручку и в тетради довольно плохого качества написала:

«Местные пираты ценят только крепкий алкоголь и обращают внимание на цену. Для них напиться допьяна важнее всего.

Трое моих друзей-пиратов рассказали мне, что этот портовый город они построили сами. Сначала они здесь швартовали свои корабли, прятали добычу и размещали семьи. Позже сюда стали стекаться банкроты, авантюристы и беглецы от налогов, которые оседали здесь, осваивали землю, строили дома. Затем образовался рынок, и торговцы с моря, словно акулы, учуявшие запах крови, хлынули сюда».

Написав это, Форс подняла голову и посмотрела на троих пиратов, сжавшихся в углу:

— Вам есть что еще сказать?

Трое здоровенных пиратов одновременно вздрогнули и с несчастными лицами ответили:

— Нет, больше нечего.

«...Надо сказать, подражать манере мистера Мира в общении с пиратами — это здорово…»

Мысленно вздохнула Форс, покачала головой, отвела взгляд и продолжила писать:

«Здесь очень свободные нравы. Если женщине понравился какой-то мужчина, она тоже может предложить ему цену. Точно так же, если мужчине понравился мужчина или женщине — женщина. По словам моих трех друзей-пиратов, во время долгих плаваний в море, из-за подавленности и скуки, некоторые неизбежно пробуют запретное. В этом они были очень честны и каждый рассказал о своем опыте...

Кроме того, они рассказали мне о вещах, в которые я раньше не могла поверить: пираты, оказывается, ценят демократию и справедливость.

Это просто перевернуло мое мировоззрение. Но если подумать, это не так уж и сложно понять. По крайней мере, они не говорили, что стремятся к правосудию.

Трое друзей-пиратов объяснили это так: когда у одного человека с оружием нет абсолютной, подавляющей силы, на пиратском корабле большинство всегда побеждает меньшинство. К тому же, для управления большим кораблем требуется слаженная работа многих людей... Все эти факторы вместе приводят к тому, что в пиратских командах очень развита демократия. Капитаны, которых команда изгоняет или даже убивает голосованием, появляются регулярно.

Я думаю, если бы у капитана была абсолютная сила, пиратская команда развивалась бы по-другому».

Написав это, Форс снова подняла голову и посмотрела в окно. Под голубым небом и белыми облаками плотно и хаотично сгрудились деревянные и каменные постройки, образуя рынок. Время от времени мимо пробегали несколько детей в потрепанной одежде.

Слушая этот живой шум, Форс снова принялась писать:

«Здесь совершенно нет городского планирования. Люди строят дома где попало, расширяя границы, из-за чего многие улицы настолько узки, что по ним может пройти только один человек, и туда никогда не попадает