Путеводная звезда - Коллектив авторов

зубастая щука ― только вперед. Чем дальше он уплывал от родных мест, тем больше менялась картина водоема. Он становился светлее, зеленее и менее засорен. «Деревня кончилась», ― понял головастик. «А здесь уютнее. И не такой уж большой наш пруд, ― подумал про себя Андрюша, ― а когда-то он мне казался таким огромным!»

Все чаще попадались ему рыбки, весело поблескивающие своей чешуей.

– Ой, смотри какой забавный вьюнок! ― хихикая, говорили они о нем.

– Я не вьюнок, я ― головастик! ― обиженно поправлял их Андрюша.

– Подумать только! ― хихикали рыбки и исчезали в густой зеленой траве.

Вскоре наш герой повстречал и стайку вьюнков ― рыбок, похожих на маленьких змеек. Они тоже засмеялись при виде Андрюши:

– Смотрите, какой смешной нескладный вьюнок!

– Я не… ― начал было головастик, но, немного подумав, спросил их: ― А вы куда направляетесь?

– По ручью в большое озеро, ― отвечали рыбки.

– Ой, а можно с вами? ― восторженно попросил головастик.

– Можно, отчего нет? Ты, видно, отбился от своей стайки, может, по пути она нам повстречается! ― приветливо пригласили его вьюнки. И они поплыли к ручью, вытекающему из пруда. Когда они вошли в ручей, плыть стало гораздо легче, течение само несло их вперед. Вьюнки по пути затевали всякие игры и забавы. Головастик с большим удовольствием в них участвовал. И незаметно для себя стал тоже покрываться маленькой серебристой чешуей.

– Смотрите, смотрите! Он становится похожим на нас! ― весело смеялись рыбки. Андрюша был озадачен. Уже все сроки прошли, когда он должен был превратиться в лягушонка, а этого не только не происходило, а наоборот, он все больше и больше становился похожим на окружавших его рыбок. Ну не волшебство ли? А может быть каждого, кто выбирает иную дорогу, а не предначертанную ему, ожидает перерождение? Впрочем, Андрюшу это вполне устраивало. Он продолжал свой путь в кругу новых и верных друзей. Впереди его ждало огромное чистое озеро. Новые впечатления, новые встречи, новая жизнь.

Примечания

1

Глумов – персонаж пьесы А. Островского «На всякого мудреца довольно простоты».