Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

— Не трогай! — строго произнесла она, заставляя меня отдернуть руку. После чего произнесла, торжественным тоном.

— Отныне и до поры, когда обретешь наследника, которому передашь, по воле господина, основателя рода нашего. Пока же в твоем праве носить и использовать сей дар, по собственному разумению. Аминь.

В этот момент, у меня в сознании, на мгновение, проявилось чьё-то до боли знакомое лицо, неуловимо похожее, как мне показалось, на меня самого, только более взрослое, и явно имеющее гораздо более больший опыт прожитой жизни, нежели я сам. На холеном лице мужчины имелась короткая ухоженная бородка, пышные усы, а его строгий взгляд, казалось пронизывал меня насквозь, как будто изучая, и делая какие-то выводы для себя. На проявившемся лице промелькнуло что-то похожее на узнавание, улыбку, а слегка вздернутый уголок рта сказал скорее о некоторой иронии происходящего.

— История повторяется Сережа! — Услышал я слова, произнесенные легким шелестом в моем сознании. — Надеюсь, ты не наделаешь тех ошибок, которые уже произошли со мною в прошлой жизни, и станешь достойным основателем и продолжателем нашего древнего рода целителей.

— Основателем? — Изумленно подумал я. И в тот же момент, наваждение исчезло.

Деревянко Павел Сергеевич

Летопись Серого Ордена – 1

Аркан волков

Предисловие

Год 1845. Государство Хмельницкого выстояло. Почти двести лет здесь правят выборные гетманы и двухпалатный парламент, Красный и Черный советы, сосуществуют католическая и православная церкви, язык перешел на latynku, в небе плывут цепелины, а среди людей живут ведьмы. На защите Украинского Гетманата стоят войска Сечево, Тайная Стража и причудливые рыцари Серого Ордена, обладающие потусторонними силами…

Пролог

 Ночной лес замер, увитый сетями потусторонней немоты.

Хащей сунули двое мужчин. Тихие шаги и изредка произнесенные слова, подхваченные эхом, рассекали загустевший воздух, летели над кустарниками, звучали между стволами, трепетали на листьях, пока не угасали ген за кронами — и возвращалась жуткая тишина.

— Ты будешь идти по дороге боли и крови. Хочешь идти дальше? — прозвучал первый вопрос.

Он может отрешиться.

– Да.

— Так иди.

Северин двинулся вперед, ступая взвешенно и осторожно, чтобы не споткнуться за хлопья веток или коварный корень. Шагал, пока шедший следом Захар не остановил вторым вопросом:

— Ты будешь жить чужаком среди людей. Хочешь идти дальше?

Возврата не будет.

– Да.

— Так иди.

Ответ должен был прозвучать твердо, надменно и уверенно, но юношеский голос вздрогнул. Ночной холод обжигал кожу, гладил мышцы, въедался вплоть до костей, а Северин имел на себе только брюки, подпоясанные чересом из черной кожи. Черес был с тремя пряжками: две — украшены простыми железными застежками, а третья, самая высокая, имела литую бронзовую скобу с выпуклым трезубцем посередине.

Прошло время – минуты, часы, годы слепого похода через притихший лес – пока не прозвучал третий вопрос:

– Ты проклятым останешься навсегда. Хочешь идти дальше?

Все можно завершить прямо сейчас. Но как он посмотрит отцу в глаза?

– Да.

— Так иди.

Он согласился трижды: скоро начнется обряд.

От повязки на глазах остальные ощущения обострились. Джура слышал самый слабый хруст хвороста под ногами, чувствовал малейшую ледяную травинку между пальцами, различал тончайший аромат из букета свежего лесного зелья. Вскоре запахло дымом, послышалось тихое потрескивание огня - они пришли. Северин замер у костра, умываясь волнами живого тепла.

Самая важная ночь в его жизни. Ночь, которую он ждал с детства. Ночь, которая сменит его навсегда.

Захар осторожно убрал повязку из глаз юноши. Когда зрение приспособилось, Северин разглядел вокруг костра других: слева Соломия держала большую серебряную чашу, а справа неизвестный священник православной церкви мерил ее мрачным взглядом. Ведьма на глаза не обращала внимания, стояла надменно и торжественно, облаченная в сгарды и черное платье, а лунное сияние играло темным водопадом ее волос. Соломия подмигнула Северину и едва улыбнулась.

Без шляпы, в полном рыцарском строю, Захар выглядел необычно: черный жупан, кунтуш, характерный черес с тремя клямрами — бронзовой, серебряной и золотой. Он занял место напротив Северина и провозгласил:

— Трижды ты согласился и пришел к последнему перепутью. Если питаешь малейшее сомнение — уходи! Или... Стань на волчью тропу — и достойно прими избранную тобой судьбу!

Голос учителя, обычно тихий и мягкий, звучал холодно и бесстрастно. Темные глаза смотрели отрешенно. Отблески огня переливались на золотом очертании Мамая, вышитом на черном кунтуше у сердца.

Последняя возможность остановиться.

Но он не разочарует отца. Не изменит памяти мамы. И продолжит их дело.

Северин не шелохнулся, надеясь, что ни один нерв на лице не выказал его волнения.

- Ты останешься, - сказал учитель. – Так и быть.

Джура громко выдохнул сквозь зубы: он только собственноручно сжег последний мост.

Захар кивнул священнику. Тот был невысоким, ниже Северина, с редкими волосами и такой же реденькой бородкой. Заметно нервничал.

— Ты крестный, сын мой? - Спросил, приблизившись.

– Да.

— В православном храме или папистах?

- В православном.

Поп одобрительно кивнул и присмотрелся к груди Северина.

— Однако не носишь крестик... Гм. Хочешь исповедоваться?

– Нет.

Северин чуть не рассмеялся. Сама даже мысль о раскаянии среди ночного леса в обществе ведьмы и характерника показалась кощунством.

– Ты решил пожертвовать своей бессмертной душой ради защиты других, – торжественное начало речи испортил дым, вдруг поваливший священнику прямо в лицо. — Это... кхе-кхе, поистине самопожертвование, достойное доброго христианина. Но я не могу отпустить грехи, кхе-кхе, без исповеди, а если их не уволить, они останутся обузой на твоем сердце. Ты уверен, сын мой?

– Уверен.

Священник вздохнул, протер слезящиеся от дыма глаза, перекрестил юношу трижды и протянул распятие. Северин коснулся губами холодного образа замученного мужчины. Поп не выдержал, сделал несколько шагов в сторону, однако дым немедленно последовал за ним, что было странно ввиду полного безветрия.

— Благословен будь, кхе-кхе, раб божий Северин. Пусть случится с тобой дальше... Останься ты родным чадом в очах Его. Аминь.

С этим напутствием святой отец еще трижды перекрестил юношу, но, не оглядываясь, поторопился прочь от поляны, бормоча молитву. Дым выровнялся и побежал, как положено, вверх.

Раздалось конское ржание и стук копыт — священник уехал.

— Делать так было совсем необязательно, Соломия, — буркнул Захар, подбросив хворост к костру. – Продолжаем.

Ее лицо, лукавый миг тому, стало серьезным, взгляд