Пожарная застава квартала Одэнматё - Дмитрий Богуцкий

Гондзо отправился туда, заливая полированные доски пола капающей с подола кимоно кровью. Каждый шаг давался ему с трудом, он шагал, как кукла на ниточках своего отлетающего духа, едва не теряя равновесия и сознания. Он шел по коридорам замка, и ужас следовал за ним.

Дикие вопли служанок предшествовали его появлению на женской половине. Сломав бамбуковую перегородку, он ввалился в покои. Перепуганные женщины разбегались, охрана не посмела остановить окровавленного мстителя.

Лишь пожилая фрейлина Окирин но Като в кимоно простой расцветки осталась сидеть у входа в опочивальню госпожи с остро заточенной нагинатой наперевес.

— Отойди в сторону, женщина, — прорычал Гондзо, шагая к опочивальне. — Я посланник мести и ни перед чем не остановлюсь!

— Я служу и охраняю мою госпожу, и никто здесь не пройдет, — негромко ответила фрейлина.

— Они предали нашего господина, они убили его, — выпалил Гондзо, шатаясь, опираясь на меч в ножнах.

— Я ничего об этом не знаю, — ответила фрейлина, — мой долг беречь вход в эту спальню и пасть на пороге, если потребуется.

Гондзо устало махнул рукой и вытянул меч из ножен.

Так сошлась непоколебимая верность с неотвратимой верностью.

Их бой был недолгим, Гондзо поймал нагинату ткнувшей в него фрейлины под лезвие и с нечеловеческой силой выдернул древко из рук женщины. Фрейлина отскочила, отважно выхватив из-за пояса короткий меч, и была тут же зарублена длинным мечом Гондзо. Обливаясь кровью, она упала на пол, и Гондзо, переступив через ее тело, ввалился в спальню госпожи.

Госпожа была там, и служанка Фурин при ней. Они уже собирались в путь.

— Как смеешь ты! — воскликнула госпожа. — Как смеешь ты врываться!

— Вы-то мне и нужны, — устало закашлял Гонзо. — Вы и ваша ведьма-служанка. Пусть верная княжеская дружина уже последовала вслед за господином, но они послали меня, и я не отступлюсь, пока не отправлю вас вперед себя.

Он ринулся к женщинам, а они с воплями бросились прочь от него, они метались по покоям, сметая китайские столики и опрокидывая расписанные золотом ширмы школы Кано. Гондзо, опираясь на нагинату, преследовал их, и извилистый его путь отмечала цепочка кровавых капель на циновках и брошенной одежде.

Опрокинутый светильник поджег свиток с автографом императора Тоба в почетной нише, и от горящей бумаги занялись стены. Дым затянул потолок покоев.

А женщины не желали умирать, они метались и не давались в руки, и тогда Гондзо, встав на месте, подбросил в руке древко нагинаты и метнул его через всю комнату, пригвоздив служанку Фурин к кедровому столбу, подпиравшему крышу покоев. Госпожа без сил упала у ее ног, и когда Гондзо приблизился, лишь закрыла лицо руками.

— Я всегда почитал господина и вас, госпожа, — произнес Гондзо, стоя с окровавленным мечом над нею. — И сложись иначе, умер бы за вас, как почтенная фрейлина Осако но Кумамото, но я посланник воинского гнева, недолжно князю столь славного рода умирать так вот, отравленным служанкой жены.

— Я ничего не знаю! — прокричала госпожа, закрыв прекрасное юное лицо руками. — Я ничего не приказывала Фурин! Я только хочу домой!

— У господина и госпожи очень верные слуги, им не требуются приказания, — устало заключил Гондзо. — Приготовьтесь, дорогая госпожа, сейчас вы умрете.

— Пощадите! — закричала юная девушка. — Оставьте это следователям, они выяснят все. Пусть меня судят судом Ставки!

— Я месть, — ответил Гондзо. — Я не правосудие.

И нанес свой удар.

У него еще достало сил выйти из охваченных пламенем покоев, вернуться в великую залу княжеского замка, где остывали тела его старших товарищей, и там, сев меж ними, он распустил перевязку на страшной ране и испустил дух раньше, чем пламя разгоревшегося пожара достигло его.

Сгорели три этажа главной башни замка, убытки были огромны. Родители госпожи подали жалобу сёгуну о незаконной расправе. Дознаватели Ставки расследовали это дело и дознались всего из показаний уцелевших слуг.

Старый друг нашей семьи участвовал в этом расследовании, потому я знаю все доподлинно и могу вам рассказать вполне точно.

Действия копьеносца Гондзо в той части, где он выполнял приказ вышестоящего начальника, были признаны целиком верными. Тем он совершил праведную месть. А справедливость мести лучше всего способствует спокойствию разгневанных духов, ибо только она внушает божественный страх, несравнимый с правосудием государства.

Но семья Гондзо была изгнана из княжества по приказу дознавателя Ставки, расследовавшего это дело.

За его повлекшее огромные бедствия неосторожное обращение с огнем при исполнении служебных обязанностей.

***

С шипением погасла последняя свеча, но в зале храма не стало темнее.

— Рассвет, — тихо произнес настоятель Окаи.

— Собирайтесь, — отозвался Котэцу, вставая с места. — Сегодня будет тяжелый день.

Глава 15. Последний вечер в храме близ Одэнматё

— Ну что, соратнички, — сказал Котэцу, поднимаясь с места и с хрустом разминая костлявые пальцы. — Приступим!

Он решительно встал на колени перед опечатанным ящиком.

— Платок, — не оглядываясь, бросил он. И ему подали белый дорожный платок-фуросики. Котэцу аккуратно, словно готовился к акту высокой каллиграфии, расстелил пересеченную складками ткань на блестящем полу.

Пошевелив длинными пальцами, он наклонился и взялся за ящик, упершись в его опечатанные стенки костяшками пальцев, и словно легкую шкатулку перенес на платок. Тут я безоговорочно поверил, что он кузнец, сила в пальцах его была видна потрясающая.

Котэцу быстро лихим артистичным жестом обернул ткань вокруг ящика и завершил надежным, но изящным узлом сверху.

— Палку! — не глядя поднял он раскрытую ладонь, и в нее со всем почтением вложили полированную множеством узлов и ладоней палку для переноски, кою он тут же вставил в узел платка.

— Нужны двое надежных людей, — изрек он, поднимаясь.

Я и Нагасиро тут же ступили вперед. Я заметил, что батюшка его, жрец дракона Миоодано, с трудом, но подавил в себе порыв прикрикнуть, остановить.

Все верно, нельзя стоять на пути между воином и его отвагой.

Мы с Нагасиро взялись за палку каждый со своей стороны и подняли ящик в платке с пола.

Все расступились, давая нам дорогу.

— Разгоните тех людей, — бросил Котэцу, и братья Хиракодзи шмыгнули вперед, чтобы расчистить нам путь до ворот. Саторо Оки шел впереди, отталкивая самых непонятливых. И откуда собралась такая толпа поутру? Им всем делать больше нечего?

Мы прошли ворота,