Рудники Эхнатона - Владимир Николаев

вздохнул Хартманн. — Пожалуйста, поймите — как бы вам ни хотелось взвалить всю ответственность за резню на базе на меня одного, это ну никак не получится… Хотите вы этого или не хотите, но вина за всё это частично лежит и на вас…

— Поясните, пожалуйста! — в голосе Лоры прорезались требовательные альфовские нотки, чего от неё особо не приходилось слышать и те времена, когда она ещё не стала пленницей, а была одним из основных руководителей базы.

— Что ж, извольте… — только что вовсю торопившийся Хартманн пожал плечами, положил автомат на стол рядом с собой, и, словно настраиваясь на долгий разговор, взялся за спинку кресла. — Изначально на базе было больше двухсот тридцати дельт. Семьдесят процентов… Хоть это соотношение и меньше, чем на большинстве наших миров, всё же тяжёлые условия работы, жизнь в замкнутом пространстве, подспудное ощущение несправедливости, с которым уже не справлялась местная не особо-то эффективная пропаганда, да ещё и изначально неполноценное образование — всё это создавало предпосылки для бунта и раньше…

Да, запас социальной прочности у здешнего мирка был, причем весьма высокий — мы старались расшатать ситуацию и с религиозной стороны, и с социальной, но у нас ничего не получилось бы без столь великолепно-искреннего выступления Спуки… Её речь оказалась триггером, откровением, наконец-то прочистившим бедолагам мозги, необратимо перевернувшим этот убогий мирок… И, как оно и бывает в таких ситуациях, долгий гнёт сменился кровавой вакханалией… Кстати, несмотря ни на что, значительная часть рабочего персонала не вписалась в это веселье — несколько десятков человек остались на своих местах. А кто-то даже выступил против своих же!

Но в таких историях всегда решает патологическое меньшинство. Пять или шесть десятков сорвавшихся с катушек отморозков практически мгновенно образовали дикие стаи, втянув в свои ряды и часть дельт, желающих порядка хоть в каком-то виде… Иерархия стай такова, что несколько наиболее агрессивных особей сосредотачивают в своих руках достояние, прежде полагавшееся большой группе. В первую очередь женщин…

Испокон веков соотношение мужчин и женщин было, как правило, один к одному. Вы же, исходя из того, что мужчин эффективнее использовать в производстве, создали в самой многочисленной касте, в дельтах, чудовищный перекос, фактически, низведя мужчин до статуса рабочих муравьёв, расходного материала! Да, возможно, это повышает ваши прибыли, да, в случае захвата власти дельтами где-либо они практически полностью вымирают уже на втором поколении, но осознаёте ли вы, сколь чудовищное напряжение создаёте вы в обществе?.. С инстинктом поспорить нельзя — «инь» и «янь» не в состоянии существовать раздельно!

— Не такие уж и плохие у них здесь условия, — возразила Лора, впрочем, уже без прежнего запала. — Вы видели списки персонала? Среди дельт соотношение женщин и мужчин — одна к десяти, а не к тридцати, как в большинстве миров!

— Видел. И добавлю, что часть из этих самых женщин-дельт имеет основную работу, отличную от общения с самцами. Так что не надо бахвалиться, это не делает вам чести…

Лора лишь тяжело вздохнула, явно не настроенная продолжать этот спор, но теперь, судя по всему, завёлся сам Хартманн:

— Природу не обманешь! Все эти перекосы, весь этот избыток мужчин среди дельт и гамм, избыток женщин среди бет, столь огромный процент людей, лишённых доступа к управлению обществом, к знаниям… Социальные лифты, чей максимум — небольшой рост внутри собственной касты, или, в лучшем случае — условное повышение кастового индекса на одну единицу, и то, только начиная с гамм… Сотни лет жизни для «плюс-плюсов» и лишь десятки для дельт… Всё это — идеальные условия для того, чтобы в какой-то момент аристократия сменилась вдруг охлократией! Это ситуация, сгладить которую можно лишь «сверху», если вы, конечно, не хотите, чтобы в один прекрасный миг мир вокруг вас превратился в кровавую баню. Но погрязшие в роскоши элиты надеются на то, что с помощью одних лишь силы и лжи они смогут жить так вечно… Чушь! Я, рождённый альфой, получил много знаний — слишком много даже для альфы… И я хотел смягчить неизбежный, разрушающий общество удар, придав ему цивилизованный вектор… Был у меня такой своеобразный «альтруистичный бзик»…

— Вот оно что! — ахнула Лора. — Так вот почему вы в этой мясорубке, как рыба в воде… Вы террорист!

— Не террорист, а революционер, — поправил её Хартманн. — Вы же, надеюсь, понимаете разницу?

— Ещё неизвестно, что из этого хуже! — отозвалась Лора. — Фанатики — убивающие, взрывающие, отравляющие? Или же их духовные вдохновители, которые под трескотню своих речей о том, чтобы вывести дельт в правящий класс, надеются половить рыбку в кровавой воде смуты? Или, вообще, их безумные идеологи, жаждущие силой навязать людям своё видение того, как им быть счастливыми?..

— Хм… В чём-то вы, конечно, правы, госпожа Ханнинс… Но! Во-первых, я никак не имел целью вывести дельт в правящие классы, я хотел изменить всю систему в целом, открыть другой, принципиально отличный подход к строению общества… Во-вторых… Да! Какое-то время я поварился в «террористически-освободительном» Сопротивлении, и узрел, так сказать, подноготную всего этого «движения». Да, в чём-то это были такие люди, о каких вы говорите… Те, для кого борьба — коммерческое предприятие, их возможность перескочить через уровень… Те, чья цель — под всю эту, как вы выразились, трескотню, заменить одних хозяев другими, а под шумок и самим пристроиться где-то среди них… Но мне-то не было в этом необходимости! Я же изначально был альфой!

Так что я отвернулся от этих людей, отступил от целей Сопротивления, решил «залечь на дно» навсегда… Я ушёл, потому что хотел совершенно другого! Совершенно! Я понимал, что нас, людей, может спасти только принципиально новая организация общества!

Я перебрался на Эребус, где, по сути, шёл эксперимент — попытка создать бесклассовое распределённое общество. Без мега-городов, без индустрии как таковой, без каст... У нас, конечно, была иерархия, но это было скорее расширенным подобием иерархии традиционной семьи, более того, мы хотели уйти от агрессивно-патриархальной к созидательно-матриархальной концепции. Мы жили небольшими общинами в режиме хозяйства, близкого к натуральному, и мы стали на удивление популярны. К нам, ближе к природе, стал стягиваться народ едва ли не со всех человеческих миров. И мы были, если так можно выразиться, золотым сечением общества — большинство из нас были бывшие беты, часть — бывшие гаммы. Я думаю, мы смогли бы ассимилировать и какое-то количество дельт и альф, но проверить эту возможность нам уже