Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

этот порядок, когда за Ивана Вяземского выходила замуж. Вот только я не была тогда беременной, в отличии от этого раза. Но тут уже ничего не поделаешь. Это не в ЗАГС пришёл, расписался, поцеловался, выслушал короткий спич от дамы с лентой на груди и все дела. На всё про всё пятнадцать минут, ибо очередь. Здесь такое не пройдёт.

— … Сам и ныне, Владыка, ниспошли руку Твою от святого жилища Твоего и сочетай этого раба Твоего Василия и эту рабу Твою Александру, ибо по воле Твоей сочетается с мужем жена. Соедини их в единомыслии, венчай их в плоть единую, даруй им плод чрева, утешение прекрасными детьми…

Мы только успевали креститься. Наконец, и эта молитва закончилась. Митрополит взял в руки венцы. Первого венчать стал Великого Князя.

— Венчается раб Божий Василий с рабою Божией Александрой, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.

Потом уже меня. По окончанию:

— Господи Боже наш, славою и честью увенчай их!

Дальше пошло по нарастающей — Прокимен, глас 8. Апостол начало, Аллилуия, глас 5. Евангелие от Иоанна, начало 6. Ектения сугубая. Ещё одна молитва. Потом читали «Отче наш». Наконец, Митрополит взял чашу и преподавал её трижды сначала Василию, потом мне. При этом пел:

— Чашу спасения приму и имя Господне призову.

Наконец, Владыко трижды обвёл нас с Василием вокруг аналоя. Потом опять читали: Глас 5 и Глас 7. Вот Владыко приподнял венец у Василия.

— Возвеличься, жених, как Авраам, и будь благословен, как Исаак, и умножься, как Иаков, шествуя в мире и исполняя в правде заповеди Божии.

Потом приподнял венец у меня:

— И ты, невеста, возвеличься, как Сарра, и возвеселись, как Ревекка, и умножься, как Рахиль, веселясь о своем муже, храня пределы закона: ибо так благоволил Бог.

Читая дальше молитву, Владыко снял с нас с Василием венцы.

— Боже, Боже наш, пришедший в Кану Галилейскую и тамошний брак благословивший! Благослови этих рабов Твоих, по Твоему промыслу соединившихся ко общению брака: благослови их при входе и выходе их, умножь все блага в жизни их, прими венцы их в Царство Твое, незапятнанными, и безупречными, и безопасными от вражьих козней соблюдая их во веки веков.

Митрополит опять читал молитву и хор, вместе с собравшимися, ему подпевал. Но всё имеет начало и конец. Венчание закончилось. Митрополит глядя на нас, улыбнулся.

— Ну вот, дети мои. Вы муж и жена, перед людьми, перед Церковью нашей и Господом. Идите и не грешите, а плодитесь и размножайтесь.

Мы направились к выходу из собора. Там стояли служивые дворяне воины гарнизона Кремля, обслуга. Нам стали кричать здравницы. Над Москвой, как по команде поплыл колокольный звон. Звонили во всех храмах и церквях, где имелись звонницы. Во дворе Кремля я увидела и обоих немецких герцогов и французов. Они нам церемониально поклонились. А потом был пир в Грановитой палате. Столы ломились от яств. Я, если честно, устала. Василий заметил это. Дал знак боярину Фёдору. Тот сразу вскочил на ноги:

— Гости дорогие, новобрачным пора почивать. А вы гуляйте дальше. Веселитесь. Поднимайте здравницы за Великого Князя Московского и Великую Княгиню Московскую.

Мои сержант-дамы в это время танцевали с офицерами Корпуса, которые сумели уже научится вальсу. При словах боярина, пары остановились. Офицеры поклонились с достоинством, а девушки присели в реверансе. Я улыбнулась им. Но сделав шаг, пошатнулась. Всё же усталость сказалась на мне. Василий подхватил меня на руки и понёс в нашу опочивальню.

— Саш, ты теперь жена мне. А значит, должна слушать меня.

— Я тебя и слушаю. Спокойно лежу в твоих руках, не капризничаю, не высказываю недовольство. Разве это не послушание?

— М-да, Саша. Я о другом говорил.

— О другом, Василий, мы с тобой чуть позже поговорим. На супружеском ложе. И не забывай, ты не только меня несёшь сейчас, но и своё дитя. — Глядя в его глаза, засмеялась. — Не тяжело, муж мой?

— Не тяжело. Своя ноша не тянет. Даже не надейся…

Глава 11

Кровинушка на крови

В муке рожденный.

Как хочешь зови

Мой желанный.

Тебе сынку,

А не дочери

Передам Москву

Как положено.

А не как пращур твой,

Донским прозванный.

Что случилась междоусобица.

И пролилась вновь братьев кровица.

Zay…

Московская Русь. Москва. Кремль. Апрель 1515 года от Рождества Христова.

Сидела в своём кабинете. Просматривала корреспонденцию из Ливонии. Пандольфо писал, что заложили три каракки. Одну трёхпалубную и две двухпалубных. И ещё две каравеллы по испано-португальскому образцу. Одна каравелла-латино, с косым латинским парусным вооружением и вторая каравелла-ретонда, с прямым парусным вооружением. На латино настояла я. Мне нужно было манёвренное мобильное судно, способное двигаться не только вдоль побережья Балтики, но и хорошо маневрировать во внутренних водных магистралях — реках. Так как я наметила летом сходить на Рейн. Прочитала отчёт Ландмаршала об укреплении вновь присоединенных территорий Литвы и Польши в лице того же Тевтонского Ордена. Шло быстрое строительство оборонительных укреплений Вендена, причём с использованием итальянского опыта в военной фортификации. Читала отчёт и Георга фон Фрунсберга по комплектованию и организации деятельности Ливонского Корпуса. Деньги уходили, как вода сквозь пальцы. Налоги я снизила, но обязала платить их всем, без исключения. Некоторые феодалы попытались качать права, но Георг фон Фрунсберг быстро разобрался с ними. Кого просто грохнули, а кого законопатили в казематы Вендена с полной конфискацией имущества. Но на этом проблемы не заканчивались. В немецких землях, да и не только в них набирало силу движение Реформации. А вот это было уже очень серьёзно. Мне было глубоко наплевать на всю остальную Европу. Пусть режутся там до посинения. Но допускать религиозной резни у себя в Ливонии я не собиралась. Мне главное сейчас от бремени разрешится благополучно. Сыночка родить. А там я соберу всех религиозных вождей в Ливонии. И католиков, и протестантов и поставлю вопрос ребром. Либо они находят язык между собой, либо я начну тотальный террор против всех кликуш и провокаторов, и в первую очередь именно против самих вождей. Тем более, первым своим указом я дала понять, что любая религиозная рознь, которая не дай бог приведёт к кровопролитию, есть тягчайшее государственное преступление и измена. За что наказание только одно — смертная казнь, без оглядок на происхождение виновного, его статус и имущественное положение.

Отложила корреспонденцию из Ливонии. Начала писать письма Георгу, Ландмаршалу и Пандольфо. Провозилась до обеда,