Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Гедимин мигнул.

— Ну, как хочешь, — пробормотал он, озадаченно глядя на Джагула. — Вас там не обижают? Еды хватает?

— Кто будет обижать? — Зуурджег дёрнул ухом. — Хеллуг нужны мастера. Многие ушли. Никто не вернулся.

Хлопнула дверная заслонка, и тут же Гедимин услышал недовольное рычание — Урджен подтолкнул самку в спину, она в ответ замахнулась когтями.

— Вот как видит Ку-унну, когда смотрит на Равнину, — выдохнула она, раскрывая ладонь с зажатой в ней линзой. Стекло успели захватать и заляпать, поверхность помутнела, но Джагулы этого не замечали.

— Теперь покажи, как он сжигает взглядом, — самка указала на фонарь у пояса Гедимина. — Светящиеся штуки я знаю. И кейек знаю. Принесу, как сделаем. Потом. Когда ворота закроются. Такую вещь ломать не будем. Самим нужна.

Гедимин, пожав плечами, отстегнул от пояса фонарь и кивнул на полупустое ведро с водой.

— Давай линзу. На живых не направлять!

…Другого ведра под рукой не нашлось — между испытаниями Гедимин остужал воду криобластером. Джагулы придвинулись ближе и шумно сопели, растопырив вибриссы.

— Такая же штука, но ледяная, — прошептала Джагзуу, толкая Урджена в бок. — Значит, делают её так же. Как шлифовать лёд? Будет же таять. От рук. От трения.

Зуурджег наблюдал за ними — и замерзающей в ведре водой — издалека; краем глаза Гедимин видел, как он опасливо прижимает уши. «Слишком много странностей?» — сармат еле слышно хмыкнул. «Хеллуги уже привыкли. Чужакам пока сложно.»

…Вода бурлила, стремительно выкипая. Урджен медленно сдвинул предохранитель и протянул «фонарь» Гедимину.

— Хорошая штука. Те, кто в Ук-куте, будут рады. Для себя мы сделаем потом. Много таких. Спасибо, что научил.

Джагзуу, положив линзу на поддон и обернув бусами-позвонками, уже примерялась к ней с кувалдой. Урджен, недовольно рыкнув на неё, сходил в «предбанник» и принёс пустой кожаный мешочек. Линзы сложили в него, снова обернули бусами. Урджен проговорил что-то нараспев, глотая окончания слов, — Гедимин только и уловил что-то про Ук-кут, прежде чем стекло под кувалдой с треском лопнуло. Сармат отвернулся, угрюмо щурясь на дальнюю стену. «А вот у меня бы рука не поднялась. Зачем Икси линзы? Они-то ни света, ни тепла не любят.»

…Защитный купол над холмом уплотнился и сжался — от него остались узкие коридоры между двуслойными «колпаками» над каждым зданием. На перекрёстках тускло светились термочаши — большую их часть растащили по строениям. Гедимин перекрыл последние воздуховоды ущелья — там не осталось никого, кто нуждался бы в «кислороде», все жители лагеря перебрались в барак и передвижную лабораторию. Вепуат, выловив дроны, усадил их себе на плечи и остановился у груды глиняных обломков. Их накопилось уже немало — расколотые «кожухи» для прожарки субстрата, треснувшие и неудачные литейные формы…

— Столько сырья пропадает попусту…

Гедимин пожал плечами.

— Когда всё успокоится, поищем какую-нибудь реку. В Синви съездим. Транспорт у нас теперь есть. Дорога там широкая — пролезет.

Вепуат, не слушая его, задумчиво рассматривал керамический обломок.

— Вот если посчитать по стихиям… Глина — это ведь камень, размытый водой. То есть — они там вместе. Эти две стихии. А когда мы её обжигаем, огонь выпаривает воду. И остаётся камень… и, наверное, следы огня. Это как радиационное заражение — вроде бы источник убран, а местность ещё фонит. То есть, вот эта штука — это камень и огонь…

Он повертел черепок в пальцах и бросил в общую кучу.

— Значит, надо вернуть воду. И как-то удалить огонь… провести такую дезактивацию. Если огню противоположен лёд… Гедимин!

Сармат вздрогнул. Он уже давно слушал Вепуата, ошалело мигая, и мысли о дурацких шутках постепенно сменялись холодом под рёбрами. «На эа-мутацию вчера всех проверяли. Не могли же…»

— Давай возьмём обломки и вморозим в лёд, — сказал Вепуат; его взгляд был серьёзным и кристально ясным. — И пусть они в нём полежат. Мне кажется — должны размягчиться. Я спрошу ещё у Альгота, но по-моему — так.

— Ты вообще в себе? — тихо спросил Гедимин. — Что ты несёшь? Это обожжённая керамика. С чего ей размягчаться⁈

Вепуат криво ухмыльнулся.

— Так и колёсам не с чего взрываться. Гедимин! Я ж не в реактор прошу засунуть. Помоги мне с холодильным курганом. Там камни надо ровно класть, а у меня вечно щели. А вморожу я сам. Надо же проверить гипотезу…

— Мать твоя колба, — пробормотал Гедимин. — Если всякий бред проверять…

Он осёкся и только махнул рукой.

— Идём. Сам увидишь — ни кварка не выйдет.

33 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

— А как эти твари в природе выживают?

Гедимин сердито сощурился на туун-шу. Гигантский летучий «трилобит» висел на приспущенных тросах, плотно сомкнув все щитки. Можно было бы решить, что он давно и глубоко спит, — но только что на глазах Гедимина он проглотил ведро мясных обрезков.

— В природе они летают, — сказал Вепуат, почёсывая «трилобиту» боковые щитки — там, где под панцирем было меньше пустот, и была вероятность, что животное что-то чувствует. — Могут улететь. Увернуться от атаки. Давай тогда его отвяжем…

Гедимин поморщился.

— Увернуться? От Элоси? Ты их скорость видел? Сожрут. Только маскировать его… три купола сверху и воздуховоды через два здания. Чтобы теплом не фонило.

Вепуат тяжело вздохнул и погладил существо по панцирю.

Лагерь, накрытый двуслойными куполами, затих — только снаружи потрескивал переохлаждённый гравий, да хрустели камешки под ногами караульных. Семеро в тяжёлой броне остались снаружи, в остывших почти до нуля коридорах лагеря. Все, кому скафандров не хватило, сидели в укрытиях. Под обрывом, поодаль от склонов, залегли сааг-туулы. Их панцири в свете фонарей блестели от инея. У дыхательных отверстий орнамент был чуть ярче — влага всё-таки просачивалась наружу.

Купол, накрывший душевую, растянулся вбок, поглощая «стоянку» туун-шу. «Трилобит» исчез за белесыми стенами. Гедимин оглянулся на купол над реактором. Там защитное