Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

– А вот многие из ваших современников в этом не уверены, – печально кивает головой Бартини, – или, наоборот, считают, что менять что-то в ином времени вполне нормально и допустимо, и коли уж появилась такая возможность, то грех ею не воспользоваться. Притом в реальности управления подобными манипуляциями они нисколько не сомневаются. В отличие от вас, человека, повторяю, совестливого и сомневающегося…

Слушаю его и никак не могу сообразить, куда он клонит? Для чего все эти попытки убедить меня в том, какой я хороший? А причём здесь многомерность времени? С какой целью вообще затевалась наша встреча? Неужели только ради того, чтобы выдать расхожие лозунги о добре и зле плюс собственные соображения о путешествиях по эпохам? В своём окружении не отыскал благодарного слушателя?

Помощник или продолжатель его гениальных теорий из меня никудышный – к науке я не имею никакого отношения! А если говорить честно, то и желания заниматься ею на старости лет у меня нет. Для чего же ему понадобился какой-то не очень сильно искушённый в теориях мент из будущего? Как он не понимает, что встретиться с ним я согласился только потому, что мне нужно вернуть домой сына, а всё остальное – по барабану? От этих воображаемых полётов в прошлое мне и раньше не было ни пользы, ни удовольствия – один вред. А в нынешнем моём состоянии уже и возраст не тот, чтобы возвращаться к подобным молодецким забавам. Мне бы спокойно дожить остаток лет, и ничего поворачивать вспять я не хочу. Даже назад в молодость не рвусь. Не желаю, как бы это ни было заманчиво, становиться первооткрывателем чего-то нового и необычного. Мне сегодня и среди банальных обывателей, каковым я являюсь в своём пенсионерском статусе, неплохо…

– Догадываюсь, о чём вы сейчас размышляете, – Бартини внимательно следит за выражением моего лица и всё подмечает. – Вам бы лишь сына вернуть, наверное, а всё остальное – не ваше дело, угадал?

– Вообще-то, именно так, – киваю головой, – это пока всё, что мне сегодня необходимо. Но в нашем времени все поиски зашли в тупик, и я пока совершенно не представляю, что делать дальше. Кроме того, у меня был какой-то странный сон, где было ясно сказано, что всё рано или поздно уладится, и волноваться нечего, потому что мой Илья непременно отыщется… Если вам хоть немного по каким-то своим каналам удалось выяснить, кто я такой, то вы должны были бы сразу понять, что я не тот человек, который станет пассивно ожидать, пока всё придёт в норму. А тут ещё ваш наследник, Вольф Шварц, передал мне странное послание от вас. Если говорить честно, то оно окончательно запутало меня. Тут у любого голова кругом пойдёт – это письмо из прошлого в моё настоящее, а до того появились какие-то странные люди, выдающие себя за пришельцев из будущего, и всё это на фоне фантастических снов со сказочными замками и голосами, а в итоге – сегодняшняя встреча с вами…

Сразу замечаю, что авиаконструктор слушает меня невнимательно, но покачивает головой и даже слегка усмехается. Потом он молча встаёт со своего поскрипывающего стула и копается в чертежах и бумагах, сваленных на письменном столе. Наконец, извлекает какую-то небольшую картину без рамки, нарисованную на картоне масляными красками:

– Вот, посмотрите. Вам это ничего не напоминает?

На листе картона изображён остров посреди бушующих волн. И даже не остров, а поднимающаяся из воды крутая скала с неприступными стенами на вершине, внутри которых замок, более напоминающий высокий маяк. На самой верхушке маяка – шпиль, уходящий в низкие облака, и на нём сияет белый ослепительный огонь. Всё на картине, нарисованной, по всей видимости, самим хозяином комнаты, набросано грубыми мазками, словно Бартини торопился написать необходимый антураж, но заострять внимание на деталях не стал, ведь главное для него было в другом. Белое пламя прорисовано более тщательно, и исходит оно из сияющего кристалла на вершине замка. Кажется, кристалл прописан даже не красками, а чем-то иным – сияющим и искрящимся…

Как это похоже, невольно подумал я, на то, что мне снилось! Только в каменной стене на картине уже появились ворота, которых раньше я так и не нашёл. И сияющего кристалла на верхушке маяка я прежде не видел. Просто, наверное, так высоко не поднимал голову…

Бартини некоторое время выжидает, лишь пристально следит за моей реакцией, а потом вкрадчиво спрашивает:

– Именно это вам приснилось, Даниэль?

– Да, – протягиваю озадаченно, – только кристалла и пламени не было…

– Вы и не могли их увидеть тогда.

– Почему? Что сейчас изменилось?

– Этот кристалл в состоянии увидеть только «Стражи Времени». И ещё те, кому они доверяют…

6

– Человек по своей природе, вопреки логике и здравому смыслу, импульсивен и легко поддаётся чужеродному влиянию, порой противоречащему его натуре. Нас на самом деле легко убедить, что белое – это чёрное, и наоборот, хоть мы поначалу этому сопротивляемся. С другой стороны, какими бы мы ни были податливыми, слабыми и безвольными, в наш мозг почти с самого рождения вбита мысль о невозможности изменить предначертанное. Стереотипы мышления. Согласны со мной?..

Его глаза сверлят меня, и я не могу смотреть в них – отвожу взгляд.

– …Но безрадостным и убогим виделось бы нам будущее, если бы где-то в глубине души у каждого не теплилась потаённая искорка бунтарства. Очень трудно, но каждому из нас всё-таки можно вбить в голову кощунственную идею о том, что именно ему по силам стать вершителем судеб. Не только своей судьбы, но и судеб окружающих его людей. И мы, в конце концов, начинаем в это наивно и отчаянно верить, считая, что какая-то иная справедливость, всегда казавшаяся недостижимой и абстрактной, но без которой теперь жить невозможно, должна восторжествовать. И тогда мы в одно мгновение перерождаемся. Всё наше трудолюбие, усердие и фантазия с этого момента подчинены стремлению отыскать механизм, благодаря которому мы, наконец, станем равным вершителю, создавшему мир и нас в нём. Надо только постараться и суметь переломить себя, своё недоверие, свою мнительность и осторожность… Вам, Даниэль, по силам такое представить?

Для чего он всё это рассказывает мне? Голос Бартини глуховат, тем не менее, каждое слово он выговаривает чётко и уверенно, словно уже не первый раз читает эту лекцию очередному своему студенту из будущего. Молча сижу перед ним и только растираю виски, стараясь унять нарастающую боль. Как она сейчас некстати!.. А может, эта боль – защитный рефлекс?!

– Самое универсальное и вожделенное орудие,