Последняя битва - Айя Сафина

– Уф, Фунчоза.

– А я серьезно. На одном благородстве не выедешь. Одним лишь «должен» не вытянешь все это дерьмо. Наполняй жизнь маленькими радостями: яблочным пирогом, лимонадом, прогулкой по грибы, избиением Калеба тростью, насадкой… серьезно говорю, возьми, не пожалеешь. Если не жить вот такими мелочами, жизнь смысл теряет. В тебе морального долга столько, что поражаюсь, как еще не захлебнулась. Хоть сама знаешь, за что борешься?

– За жизнь людей.

– Двойка тебе!

Трость ударила по лбу.

– Ай! – завопила я, зажимая лоб.

– За свою жизнь борись! Делай свою жизнь прекрасной! Люби каждый ее момент, а если не любишь, значит сделай так, чтобы полюбить. Остановись в своей гонке на миг. Осмотрись вокруг. Подыши. Почувствуй каждый атом окружающего тебя пространства, проникнись им и скажи сама себе, за что ты благодарна вот прямо сейчас.

Пришлось постараться, чтобы найти то, что мне нравилось сейчас. В ежедневной рутине с далеко горящей целью под названием «спасение всего человечества» я и впрямь перестала замечать мир вокруг.

– Лимонад и впрямь вкусный, – начала я.

– А то!

– И погода хорошая.

– Ваще шик!

– Томас электрогранату сделал.

– Просто зверь!

– Тамагочи Второй смешно соску сосет.

– Милипусик жесть!

– Сегодня проснулись еще четверо зараженных. В столовой подали прикольный рисовый пуддинг. Сняли новый фильм ужасов на руинах Желявы, – меня понесло.

Я перечисляла долго, Фунчоза улыбался и кивал. Терапия сработала. Жизнь стала чуточку прекрасней.

– Тяжко забыть все то дерьмо, – говорила Вьетнам. – То и дело возвращаешься туда, думаешь что надо было поступить вот так или вот так, спасли бы больше народу. А потом смотрю на все, что имею сейчас, и понимаю, что и так все зашибись. Ничего бы не меняла.

– А призраки всегда будут стоять за нашими спинами. Это неизбежно. Но не думаю, что они стоят и ненавидят нас. Когда я стану призраком, я буду пинать тебя под зад, – сказал Фунчоза. – Думаю, они занимаются примерно тем же самым.

– Иначе их жертва будет напрасной, понимаешь?

– Да. Ты должна им один большой и дружный мир во всем мире!

– Так что это твой моральный долг – радоваться жизни.

– А это значит, что ты должна этим призракам ежедневный грандиозный трах в насадке. На возьми.

Мы дружно смеялись, заканчивая наши посиделки вполне стандартным разговорами о прошлом.

По пути к калитке охватила грусть. Я обернулась.

– Каждый раз думаю о том, что это может быть последний раз, когда я вижу вас, – сказала я.

– Не выпендривайся! Ты тоже подохнешь. Не так скоро, но все равно подохнешь!

– С тобой всегда наши дети…

– Да! Можешь взять у них материал и клонировать нас…

Вьетнам врезала подзатыльник мужу и продолжала:

– Мы никогда не уходим отсюда по-настоящему. Этот дом всегда готов тебя полечить.

– Мы оставим подробные инструкции Такуми. А насадку ищи в верхнем ящике комода.

Я улыбнулась, послала им поцелуй, как все их дети, помахала и оставила Фунчозу с Вьетнамом в их уютном мире.

Картина того, как они вдвоем сидят на крыльце и попивают лимонад, навсегда закрепится в моей памяти.

Я вошла в квартиру, запахло горячим поп-корном.

– Эй, а я думал, ты будешь работать, – Калеб стоял посреди кухни с миской поп-корна и бутылкой пива.

– Доставай вторую. Пойдем смотреть фильм, – ответила я.

– Обожаю Фунчозу, – Калеб закатил глаза в экстазе.

Мы завалились на диван с ногами, запустили телесистему с жестким диском.

– Говорят, сняли фильм ужасов на Желяве, – сказал Калеб.

– Может, лучше что-то из классики?

Мне нравилась идея возрождения кинематографа, но, как и любому старику, казалось, что все, что снимали сегодня, было шлаком. Нам было еще далеко до тех шедевров, что творили создатели спецэффектов.

А потому выбор пал, разумеется, на комедию под названием «Обитель зла».

Жизнь засверкала радостными бликами просто оттого, что мы лежали в обнимку, закидывались горстями поп-корна, пили холодное пиво и хихикали над зомби.