Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

– Дани, ты вернулся? – уже ставший стандартным вопрос, которым каждый раз после моего путешествия во времени кто-нибудь пробуждает меня от сна.

Открываю глаза и разглядываю стоящего надо мной Шауля:

– Давно уже. Сколько сейчас времени?

– Почти семь. Что же ты меня сразу не разбудил? – Шауль виновато чешет седую щетину на подбородке. – Я тебя всю прошлую ночь ждал, глаз не сомкнул, а тебя всё не было. Весь день сидел рядом с тобой, а потом задремал и пропустил…

Пытаюсь встать, и он меня на всякий случай хватает под руку.

– Ну, как? – не выдерживает он. – Как там в СССР?

– Ничего интересного, – мне и в самом деле пока не хочется ни о чём никому рассказывать. Прежде нужно, чтобы в собственной голове наступила хоть какая-то ясность. – Давай кофе пить, что ли, а то после цикория…

– Какого цикория? – удивляется Шауль. – Нет, видимо, тебе надо ещё полежать и прийти в себя. А то ты ещё не отошёл…

Но на кухню всё-таки отправляется, и я слышу, как он гремит кастрюлями на плите, освобождая конфорку для кофейной турки.

– Кстати, – доносится его голос, – совсем забыл сказать: тебе за эти сутки Алекс раз восемь звонил, но я не отвечал, потому что он сразу бы понял, что ты у меня в гостях, а если ты у меня, значит, опять отправился в путешествие по времени.

– Правильно сделал, что не отвечал, – говорю ему и тянусь за телефоном, лежащим на столе.

Пропущенных вызовов от Лёхи и в самом деле восемь, притом звонить он начал ещё позавчера вечером, сразу после того, как Шауль отправил меня в путешествие, а последний звонок был в час ночи, перед самым моим возвращением.

Закуриваю сигарету, высовываюсь в окно и подношу трубку к уху:

– Лёха, привет! Ты искал меня? Какие-то новости? – и выдаю на всякий случай только что пришедшее в голову: – А то я в полном раздрае был, потому что немного на грудь принял, и так меня развезло, что весь день в лёжку провалялся, только сейчас немного пришёл в себя. Траванулся чем-то, что ли?

Обычно Штрудель с первого слова различает, когда я говорю неправду, и незамедлительно обижается, но сейчас пропускает мои слова мимо ушей и сразу вываливает целый ушат новостей:

– Во-первых, хочу тебе сообщить, что мы Илью разыскали ещё позавчера ночью…

– Ух ты! – перебиваю его и чуть не роняю из рук телефон от волнения. – Где он сейчас, лечу к нему…

– Не торопись! – остужает меня Лёха. – Тут возникли некоторые проблемы. Мы его нашли в бессознательном состоянии, и сейчас он в медицинском центре…

– Есть опасность для жизни?!

– Врачи говорят, что нет…

– Всё равно еду! Для меня самое главное – его увидеть.

– Даник! – настаивает Штрудель. – Говорю же тебе: остынь! Успеешь к нему, он там под присмотром. А ты мне сейчас нужен.

– Зачем?

– Через час будем проводить допрос одной женщины, которую задержали вчера…

– Какая женщина? О чём ты?!

Но Лёха меня не слушает. Забыл, наверное, что я уже не полицейский:

– Значит, так. Сейчас за тобой заедет наша машина и доставит в управление. Где ты находишься?

– Я… я в гостях у Шауля Кимхи.

– Не понял… – удивлённо тянет Лёха. – Опять куда-то путешествовал? Ты же клятвенно обещал, что больше никаких перемещений во времени! За старое взялся?

– Никому я ничего не обещал! – обижаюсь, хотя и понимаю, что, наверное, не следовало раньше срока выдавать свои секреты. Впрочем, рано или поздно он всё равно обо всём узнает. – Объясни по-человечески, для чего я понадобился на допросе какой-то неизвестной мне женщины? Или я с ней знаком?

– Нет. Но это необходимо. Просто у неё в квартире нашли твоего сына…

Первым встречаю в управлении следователя прокуратуры Галя Лозинского, с которым однажды общался в кабинете Штруделя. На нём всё те же очки а-ля Джон Леннон, но длинные волнистые волосы затянуты в более тугую, чем прошлый раз, косичку. Видно, достал кого-то своим псевдобунтарским и совсем не прокурорским обличием.

– Здравствуйте, господин Штеглер, – вежливо тянет он руку, – после первой нашей встречи я загадал, что мы с вами непременно снова пересечёмся. И, видите, не ошибся. Пойдёмте в допросную комнату, сейчас туда приведут задержанную. Вы же именно для этого приехали в полицию? Майор Алекс подойдёт чуть позже.

– Моё присутствие на допросе обязательно? – интересуюсь на всякий случай.

– В принципе, нет, но, думаю, это никому не повредит. А вам будет прямой интерес.

Конечно же, не мешало бы уточнить, какими фактами уже сейчас располагает прокуратура в отношении соучастницы похищения моего сына, но опыт подсказывает, что таких вопросов раньше времени задавать не стоит. Всё устаканится само собой. Да и большого интереса к ней у меня уже нет – сын-то найден, а закон разберётся, как с ней поступать.

Лёха встречает нас в коридоре, но от Галя отделывается лёгким кивком, а на меня подозрительно поглядывает и ничего пока не говорит. В дверях допросной всё же притормаживает и шепчет мне в ухо:

– Потом мы с тобой ненадолго задержимся, и ты расскажешь о своих ночных подвигах. В больницу к Илье тебя лично отвезу…

Перед нами – худенькая немолодая женщина в модной узкой юбочке, гипюровой кофточке с воланами и с неожиданно роскошной русой косой, свисающей с плеча. И без слов видно, что дама из недавних российских репатриантов, потому что местная публика так не одевается ни в будни, ни в праздники. Для наших не избалованных парижскими изысками модниц самая распространённая одежда – майки и шорты или, если уж предстоит отправляться на торжество, то в ход идут блеск, мишура, яркие попугайские ткани и обязательный перебор с бижутерией. Коса – это вообще что-то запредельное. Не для нашего климата такая роскошь.

– Почему вы меня арестовали и продержали ночь в этом вонючем тюремном гадюшнике? – бурно возмущается дама. – Я что вам – преступница? Кого-то убила или ограбила?

– Во-первых, здравствуйте! – вежливо, но решительно обрывает её Галь. – Я – следователь прокуратуры Галь Лозинский.

Чувствуется, что русский язык он основательно подзабыл, но ни я, ни Штрудель помогать ему не собираемся. Пускай сам выкручивается, если уж взялся за это нелёгкое дело. Он ещё в самом начале своего прокурорского пути, и знать языки ему необходимо. В нашей многоязыкой стране без этого невозможно. Меня, кстати, в своё время как следует помурыжили за незнание иврита при приёме на службу в полицию. Спасибо Лёхе – помог выкарабкаться…

Мы с ним усаживаемся за соседний стол и с интересом ждём, как будет развиваться беседа.

– Представьтесь,