Диагноз Дракона (СИ) - Роман Русецкий

когда он нужен, чтобы дать совет и проверить, не сделала ли Лера ошибку в толковании результатов тестов, его нет. В любом случае, от конца пар до встречи с Лидией Афинской было почти пять часов, и Лера решила потратить это время на то, чтобы забрать результаты последнего теста. Дорога была неблизкая, но времени на неё и на проверку хватало. Благо, тест проверялся простым ключом.

Небо было пасмурным, и дорога навевала сонливое, томное чувство. Поднимаясь по лестнице, Лера вдруг вспомнила, что не предупредила Александра сдать тест дежурной. Стало быть, ей придётся опять с ним говорить. При этой мысли Лера снова почувствовала страх, однако теперь, когда обоснованность этого чувства почти окончательно была опровергнута, да и сам он стал привычным, Лера отмахнулась от него и отправила куда-то на задворки разума.

Вахтёрша по-простецки поздоровалась с девушкой и уткнулась обратно в газету, которую, за неимением другого занятия в этот спокойный день, читала. Лера глянула в коридор, и увидела невзрачную длинноволосую фигуру, копающуюся в книжной полке. Страх усилился. Однако в конце коридора сидел и чем-то занимался в смартфоне санитар, так что опасности вроде как не было. Это не отдельный кабинет, где только двое.

Александр вдруг встал, повернулся к ней и кивком приветствовал. Лера подошла ближе.

— Здравствуйте, Валерия. Мои силы быстро нарастают, но я всё ещё в плену этого облика. Как же прискорбно.

— Да, здравствуйте, Александр. Вы заполнили тест?

— Разумеется. Думал отдать дежурной, но решил, что не стоит, раз вы не сказали.

Теперь смысл слова "прискорбно" ощутила сама Лера. Впрочем, страх так и оставался на задворках разума, не мешая ранее скрытому за ним любопытству.

— Я схожу за ним, чтобы не задерживать вас, — предложил Александр, направляясь к одной из палат, — Меня сперва потешал страх, который я внушаю тем, кто считает меня врагом, но с ростом силы это становится опасным.

— Думаете, я считаю вас врагом? — Лера попыталась изобразить лёгкое изумление, но получилось совершенно не искренне. Скорее эта интонация действительно наводила на мысли о враждебности.

— Несомненно, — Александр скрылся в палате, но вскоре вернулся с тестом и исписанной бумажкой.

— Вы считаете меня врагом с того момента, как заподозрили в обмане. Это было в первую нашу встречу. Я тогда допустил усиление эффекта своими эмоциями. Такие уж мы существа… впрочем, вы всё равно мне не верите.

— Не верю, — вдруг призналась Лера.

— Хорошо хотя бы, что вы не считаете меня шизофреником. Как я и говорил, я слышал тот разговор.

Сомнения и даже некоторое смятение овладели Лерой. Этот человек слишком много знал. Или догадывался, или непонятно, что вообще думал и понимал.

— Кто вы всё-таки? — спросила она.

— Александр Афинский. Для вас — человек, осуждённый за избиение, и по какой-то причине попавший в дурку.

— Тогда скажите, кто лежит в вашем гробу.

— Не знаю. Правда, я не знаю не только "кто" лежит в гробу. Я даже не вполне представляю, "что" там лежит. Меня не было во время похорон. Я не опознавал это, я даже это не видел. Я и не должен был, ведь это осталось от меня.

— Я вам не верю.

— Тогда скажите, зачем мне всё это? Два года условных, из которых я почти полгода отбыл, и мог рассчитывать на амнистию или условно-досрочное. Зачем мне было бы пропадать из поля зрения милиции?

— Если вы не тот, за кого себя выдаёте, то у вас могут быть любые мотивы, — неожиданно для себя вдруг произнесла Лера. Александр отчего-то усмехнулся.

— Так или иначе, вы всё поймёте. А если вдруг что-то пойдёт не так, идите к моим друзьям.

— Это мне решать.

— Правда, нечего ни добавить, ни убавить. А вообще, я собрался читать…

— Я хочу спросить, откуда вы знаете адрес Афинских и так много об их жизни.

— Сейчас нам не о чем больше говорить. Пока вы не отступите от материалистических догм, любой наш разговор будет… бессмысленным. Простите.

Он произнёс слово "бессмысленным" как-то по-особому, с нажимом, вставляя гласные звуки между согласными там, где их не должно быть. И так много было в этом высказывании пафоса и нажима, что спорить с его сутью было невозможно. Этот человек и раньше выражался как-то неблагозвучно, порой — пафосно, но так не по-людски — впервые.

И он скрылся в палате, оставив Леру в замешательстве.

"Вот дура, сколько лишнего наплела! — укорила себя девушка, — Нашла с кем откровенничать! Может ещё публично покаяться этому ненормальному во всех грехах, включая интим с парнями? Или что там ещё у этих верующих считается грехом?"

Так или иначе, цель была достигнута, и отсюда надо было поскорее уезжать, что Лера и сделала. Оказавшись дома, она сразу занялась анализом теста. Судя по нему, ни шизофренией, ни психопатией исследуемый не страдал. Был целый ряд личностных расстройств, но выраженных умеренно. Это — работа для психотерапевта, но не психиатра, и таких людей в сумасшедших домах не держат. Социальной опасности они представлять не должны, за все свои действия отвечают, а значит, любой ответственности подлежат. Однако такого рода личностные расстройства должны были являться следствием совокупности факторов, основным из которых является воспитание. Пора было ехать к Лидии Афинской.

Следуя маршруту гугл-карт, Лера спустилась в метро. Безразличный тон матери Александра во время недавнего телефонного разговора в совокупности с результатом теста наводил на некоторые предположения. Если такое же безразличие, а возможно и жестокость при непослушании, Афинский впитывал всё своё детство, то он вполне мог вырасти недолюбленным, и, ощутив силу, начать поколачивать близких. Но