Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс

– Ну-ну, мисс Джори. Это черным по белому написано в вашем заявлении о выдаче паспорта.

Она могла бы вздохнуть с облегчением, но в ее холодно-неприязненном лице не дрогнул ни один мускул. В заявлении действительно было указано ее настоящее имя, но если это все, что Проныре удалось раскопать, ей ничто не грозит.

Воспоминания о семье отозвались еле заметной болью в сердце. В детстве она была милой крошкой с длинными белокурыми волосами и ангельски невинной улыбкой. Она ни в чем не знала отказа. Пони, куклы, занятия художественной гимнастикой и танцами, уроки игры на фортепиано – отец не жалел на нее денег, которые приносило ему нефтяное месторождение в Оклахоме. Мать водила ее с собой повсюду: и на концерты, и на церковные собрания, и на благотворительные чаепития. Но когда в подростковом возрасте ее поразил вирус и ее кожа и плоть стали невидимыми, а она сама превратилась в ходячее пугало, они заперли ее в правом крыле дома – разумеется, ради ее же собственного блага – и лишили ее пони, детских приятелей и вообще всех связей с внешним миром. Семь лет она провела взаперти, семь лет…

Кристалис решительно подавила ненавистные воспоминания, всколыхнувшиеся в ее памяти. Да, а в этом разговоре с Пронырой она до сих пор находится на зыбкой почве, поняла она вдруг. Надо сосредоточиться только на нем и выкинуть из головы близких, которых она ограбила перед побегом.

– Это конфиденциальная информация, – ледяным тоном заявила она Проныре.

Тот громко расхохотался.

– Уж кто бы говорил о конфиденциальности! – усмехнулся он, потом внезапно посерьезнел под ее полным неукротимой ярости взглядом. – Конечно, может случиться и так, что правдивая история о твоем истинном прошлом не вызовет у моих читателей большого интереса. – Журналист всем своим видом изобразил примирение. – Я знаю, тебе известно обо всем, что происходит в Джокер-тауне. Может, ты знаешь что-нибудь интересненькое о нем? – Проныра дернул подбородком и стрельнул глазами в сторону сенатора Хартманна.

– А что с ним не так?

Хартманн был могущественным и влиятельным политическим деятелем, который сражался за права джокеров, как лев. Он принадлежал к числу тех немногих политиков, которых Кристалис поддерживала финансово – потому, что ей нравилась его позиция, а не для того, чтобы его «подмазать».

– Давайте отойдем в сторонку и обо всем поговорим.

Проныра явно не хотел открыто обсуждать сенатора. Заинтригованная, Кристалис взглянула на старинную брошь-часы, приколотую к лифу ее платья.

– Через десять минут мне нужно уходить. Я собираюсь на вудуистскую церемонию. Возможно, если вы не против пойти со мной, нам удастся выкроить время, обсудить все и прийти к взаимному согласию по поводу того, стоит или нет освещать в прессе мое прошлое.

Проныра улыбнулся.

– Почему бы и нет? Вудуистская церемония, говоришь? Там будут втыкать иголки в восковых кукол и все такое прочее? Может, кого-нибудь даже принесут в жертву?

Кристалис пожала плечами.

– Не знаю. Мне никогда еще не доводилось бывать на подобных церемониях.

– Думаешь, они станут возражать, если я буду фотографировать?

Женщина любезно улыбнулась, отчаянно жалея, что у нее нет никакого оружия, которое можно было бы использовать против этого разносчика сплетен, и одновременно ломая голову над тем, зачем ему понадобился Грег Хартманн.

В приступе сентиментальности Ти Малис остановил выбор на одном из своих старейших слуг, чье тело было почти таким же тщедушным и сморщенным, как его собственное. Несмотря на то что плоть мужчины была стара, разум, заключенный в ней, все еще не утратил своей остроты, а такой сильной воли Ти Малис не встречал еще ни у кого. В сущности, это очень многое говорило о его собственной неукротимой воле, если ему оказалось под силу обуздать старого упрямца. Ментальный поединок, который сопутствовал процессу, сам по себе был в высшей степени приятным ощущением.

Местом встречи он избрал подземную камеру – тихую и уютную клетушку, полную восхитительных картин, запахов и воспоминаний. Здесь царил полумрак, воздух был сырой и прохладный. Повсюду в живописном беспорядке были разбросаны его излюбленные инструменты вперемешку с останками его нескольких последних партнеров, которые разделили с ним это наслаждение. Он заставил своего слугу поднять покрытый засохшей кровью свежевальный нож и испробовать его на собственной заскорузлой ладони, а сам предался приятным мыслям, пока убийственный рев из коридора не возвестил о приближении Торо.

Торо-труа-грэйн[11], как он прозвал своего слугу, был здоровенный самец с телом, напоминавшим груду мышц. Его лицо заросло длинной кустистой бородой, сквозь прорехи в выцветшей рабочей рубахе торчали пучки жестких черных волос. На нем были потрепанные и поношенные джинсы, и в паху ткань топорщилась от безудержной постоянной эрекции.

– У меня есть задание для тебя, – сообщил ему Ти Малис, и Торо, взревев, замотал головой. – На дороге к Петьонвиллю тебя будут ждать новички. Возьми команду зобопов и приведи их ко мне.

– Бабы? – поинтересовался Торо, плотоядно фыркнув.

– Возможно. Но ты не должен их трогать. Может быть, позже.

Торо разочарованно фыркнул, но спорить не стал.

– Будь осторожен, – предостерег его Ти Малис.С ними могут возникнуть затруднения.

Торо издал крик, сотрясший полусгнивший труп, который висел на крюке в нише.

– Я самый сильный!

Он стукнул себя по бычьей груди загрубевшей мозолистой рукой.

– Может, да, а может, и нет. Просто будь осторожен. Я хочу получить всех до единого. – Он помолчал, чтобы его слова, которые он передавал через слугу, дошли до Торо. – Не подведи меня. Не то никогда больше не изведаешь моего поцелуя.

Торо простонал, как бычок, которого тащат на бойню, и попятился прочь из комнаты, истово кланяясь.

Ти Малис и его слуга ждали.

Через мгновение в комнату вошла женщина в белом платье, надетом явно на голое тело. Кожа ее была цвета кофе с молоком, смешанных в равных пропорциях. Волосы, густые и непокорные, ниспадали до талии. Руки у нее были тонкие, груди большие, ноги гибкие и мускулистые. Глаза ее казались черными зрачками, плавающими в красных озерцах. Ти Малис улыбнулся бы при виде ее, если бы мог: то была его любимая служанка.

– Эзилиже-руж, – напевно произнес он губами своего слуги, – тебе пришлось ждать, пока не уйдет Торо, ибо бык не оставил бы тебя в живых.

Она улыбнулась, сверкнув ровными, ослепительно белыми зубами.

– Наверное, это был бы интересный способ умереть.

– Наверное, – согласился Ти Малис. Он никогда еще не пробовал, что такое смерть посредством совокупления. – Но у меня на тебя другие планы. Белые, которые приехали к нам с визитом, богатые и важные. Они живут в Америке и наверняка имеют доступ к множеству захватывающих впечатлений, которые недоступны на нашем бедном острове.